Мой дед, мой отец и я сам - [10]
Из склада, прихрамывая, появился старшина. Верхняя губа у него вздулась, а на гимнастерке не хватало двух пуговиц.
— Это где тебя так угораздило, Сазоныч? — удивился младший лейтенант.
Старшина осторожно потрогал губу и, не отвечая, стал отряхивать штаны.
Сержант беспечно рассмеялся и легко сказал:
— Я ему сколько раз говорил: «Проведи ты свет на свой склад, а то там в темноте и убиться недолго».
Он прикурил у младшего лейтенанта и отвернулся от старшины.
— Ладно, поговорим еще... — мрачно сказал старшина.
— Обязательно! — улыбнулся сержант.
Он повернулся к младшему лейтенанту и спросил:
— На свадьбу-то позовешь?
— Тебя хоть куда позову, — сказал младший лейтенант. — Хоть на свадьбу, хоть на именины, хоть на праздник престольный!
— То-то...
— Катюшку повезешь — не гони. Потихонечку, — озабоченно сказал младший лейтенант.
— Ладно, ваше благородие, держите хвост морковкой! Это вам не «ура» кричать — тут дело тонкое. Пошли, глава семейства!
И они оба направились к фургону, а старшина посмотрел им вслед и снова осторожно потрогал свою распухшую верхнюю губу.
Провожали артистов. Руки им пожимали. Дарили на память трофейные безделушки. Подсаживали в фургон.
— Передайте наш фронтовой привет всему многонациональному советскому государству! — надсадно прокричал толстенький начпрод.
В кабине ЗИСа неподвижно сидела беременная девушка, а печальный млад-ший лейтенант стоял на подножке и держал ее за руку.
Ни о чем они не говорили и даже не смотрели друг на друга. Потому что вокруг фургона стояла веселая суматоха и девушка стеснялась плакать, а младший лейтенант пребывал в растерянности и смятении.
К машине шли командир полка и замполит.
Они вели заслуженную артистку, желая ее устроить поудобнее — в кабине. Но замполит первым увидел, что кабина занята, и незаметно подтолкнул командира полка.
Полковник тоже увидел в кабине девушку-старшину и, не останавливаясь, провел заслуженную артистку к задней двери фургона.
Замполит подошел к кабине и смущенно спросил:
— Значит, покидаешь нас, Катя...
— Покидаю, — деревянно ответила девушка.
— Так, значит... — сказал замполит.
Девушка кивнула.
— Ну, не забывай, значит... Скоро вся петрушка кончится, мы твоего в первую очередь демобилизуем.
— Спасибо, — сказала девушка.
— Вот так, значит, — сказал замполит. — В штаб дивизии приедешь, скажи, чтоб тебя с комсомольского учета сняли и личное дело на руки выдали. Скажешь, что я разрешил...
— Слушаюсь.
— Ну, прошай, Катя. Будь здорова. Рожай парня! Чтобы, значит, мальчишка был!
— Можно ехать? — спросил сержант.
— Давайте! — ответил замполит.
Младший лейтенант спрыгнул с подножки.
Они впервые посмотрели с девушкой друг на друга.
— Петенька! — шепотом прокричала девушка и в ужасе зажала рот ладонью.
Сержант перевесил автомат поближе к себе и тихонько тронул с места.
И снова сквозь тополя под колеса катилась дорога.
В фургоне сидели уставшие артисты, и каждый по-своему кушал свой «банкетик». Только старая певица, накинув ватник на плечи и надев совсем старушечьи очки на нос, пыталась читать книгу.
В кабине сержант смотрел на дорогу, на обочины и назад — в зеркальце на крыле. Руки его почти неподвижно лежали на руле.
— Конечно, — говорила девушка-санинструктор, — без наговоров все это не обойдется... Пойдут шушукаться по дворам! У нас бабы злые. В мирное-то время злые были, а уж сейчас-то, наверное, и вовсе... Так и слышу их! Господи! Хоть бы Петенька скорей приехал...
Сержант внимательно огляделся по сторонам, остановил машину.
— Посиди секунду, — сказал он девушке, взял автомат и вылез из каби-ны.
Он подошел у задней двери кабины и заглянул внутрь:
— Простите, пожалуйста. Если кому-нибудь нужно выйти... Вы понимаете, о чем я говорю? То лучше это сделать сейчас, потому что больше останавливаться не будем. Для справки: ехать нам минут сорок.
— Мы потерпим, — сказал немолодой артист. — Как дамы?
— Дамы всю жизнь во всех отношениях были в десять раз терпеливее мужчин, — не забыв снять очки, кокетливо улыбнулась сержанту старая певица.
— Прекрасно, — сказал сержант.
Он легко запрыгнул в прицеп и, повернувшись спиной к открытой двери фургона, открыл один ящик и достал оттуда осколочную гранату.
Сунув гранату в карман, сержант спрыгнул с прицепа, заглянул внутрь фургона и небрежно, словно о нестоящем внимания пустяке, сказал:
— Да, кстати, если вы вдруг услышите какую-нибудь стрельбу, ложитесь все рядком и лежите спокойненько. Ладно? И вообще, держите хвост морковкой.
Артисты посерьезнели, закивали головами, а пожилой артист сказал пышным голосом:
— «Стократ священен союз меча и лиры...»
— Правильно! — сказал сержант. — «Единый лавр их дружно обвивает». Поехали?
Тяжело фургону тащить за собой груженый прицеп. Хорошо еще, что дорога прямая.
— Парни все за войну избаловались, — говорила девушка, — домой приедут — подавай им должность. Конечно, он на фронте, может, ротой или взводом, как Петя, командовал, и на гражданке идти куда-нибудь в подчинение ему будет очень прискорбно. Но думаю, что я смогу Петьку устроить. В конце концов может в школе кружок военного дела вести. Или в райкоме комсомола будет работать. Правда ведь?
Роман В. Кунина «Кыся» написан в оригинальной манере рассказа — исповеди обыкновенного питерского кота, попавшего в вынужденную эмиграцию. Произведение написано динамично, смешно, остро, полно жизненных реалий и характеров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — подлинная КЛАССИКА отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешевке «исторически ценное» антикварное суденышко и отправившихся па нем в «далекую и загадочную» Хайфу. Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покоренных полетом иронического воображения Владимира Кунина!
Война — и дети...Пусть прошедшие огонь и воду беспризорники, пусть уличные озлобленные волчата, но — дети!Или — мальчишки, которые были детьми... пока не попали в школу горноальпийских диверсантов.Здесь из волчат готовят профессиональных убийц. Здесь очень непросто выжить... а выжившие скорее всего погибнут на первом же задании...А если — не погибнут?Это — правда о войне. Правда страшная и шокирующая.Сильная и жесткая книга талантливого автора.
Мудрая, тонкая история о шоферах-дальнобойщиках, мужественных людях, знающих, что такое смертельная опасность и настоящая дружба.
Продолжение полюбившейся читателю истории про кота Мартына.. Итак: вот уже полтора месяца я - мюнхенский КБОМЖ. Как говорится - Кот Без Определенного Места Жительства. Когда-то Шура Плоткин писал статью о наших Петербургских БОМЖах для "Часа пик", мотался по притонам, свалкам, чердакам, подвалам, заброшенным канализационным люкам, пил водку с этими несчастными полуЛюдьми, разговоры с ними разговаривал. А потом, провонявший черт знает чем, приходил домой, ложился в горячую ванну, отмокал, и рассказывал мне разные жуткие истории про этих бедных типов, каждый раз приговаривая: - Нет! Это возможно только у нас! Вот на Западе...
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.