Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше - [19]
Ближе к вечеру мы зарулили к Витто. Его мама накормила нас полдником, а потом мы поиграли на приставке в FIFA. «Сассуоло» – «Фрозиноне». У меня на передовой, как обычно, Кателлани и Нозелли, у Витто – Санторуво и Стеллоне. В самом конце первого тайма, когда Кателлани впечатал мяч в штангу, я спросил:
– Слушай, Витто, ты ведь знаешь Пьерлуиджи Антонини?
– Это Носатого, что ли?
– Ну.
– Еще как знаю. Он рядом с моей бабушкой живет.
– Он ведь трепло, да? Или нет? Когда он говорит, впечатление такое, будто он знает все на свете.
– Он и знает. Его от нормальных людей изолировать надо.
– Просто он наговорил мне тут про Джо…
– Типа?
Я уже собирался пересказать ему про болезнь, смерть и так далее, но тут Кателлани забил, и я взревел от восторга. А как иначе? Волшебный гол, с подкруткой, из-за пределов штрафной; от таких голов теряешь дар речи и можешь лишь фонтанировать раскаленной лавой – месивом из гласных и согласных. Сорвав с себя футболку, я два раза обежал вокруг дивана.
Когда я уселся на место и пошел второй тайм, Витто спросил:
– Ну и?
– Что?
– Что тебе сказал Носатый?
Я передернул плечами:
– Да так, ничего. Нес муть всякую.
– А-а. – Он отбил головой мой пас в центр штрафной. – Он только это и умеет.
Следующие два месяца выдались странными. Очень странными.
Примерно как если бы я играл в футбол в гидрокостюме и на роликах, с бейсбольной перчаткой на одной руке и с метелкой для керлинга в другой. Два месяца я вообще не понимал, что происходит. Я был словно подарочный набор на Рождество: тут вино, тут кекс, тут орешки, тут конфеты… Настроение у меня менялось каждый день. По многу раз.
Практически единственной моей опорой оставалась тогда тетя Феде.
Федерика – мамина сестра – в то время играла на бас-гитаре в Northpole, которых я уважал почти как «Нирвану». Когда Deftones слизали обложку их первого альбома для своего Around the Fur, разразился настоящий скандал; фанаты Northpole жаждали мести и требовали уголовного преследования. В общем, тетю Феде я в некотором роде боготворил. Она жила звуковыми волнами, высокими частотами и тонкими вибрациями. На завтрак у нее был рок, в обед она читала NME на фоне венецианских мостов (она работала в Венеции), а вечером принимала душ из кантри-фолка. Они с дядей Паоло, вокалистом Northpole, жили вместе. Неофициально. Они говорили, что брак заключают в сердце и что им и так хорошо. А бумажки эти никому не нужны.
Они снимали дом, в котором раньше жили мы. Когда у нас еще не было Джованни. Теперь дом познакомился с контркультурой и ароматом пачулей, повсюду были индийские украшения, фигурки Будды и все в таком духе. В четырех стенах сосуществовали Индия, Непал, Тибет и Восточный Китай. Дядя Паоло учил меня играть арпеджио из Stairway to Heaven, а я во время урока поглядывал по сторонам, поражаясь тому, насколько кардинально здесь все изменилось.
Когда Феде приходила к нам, она обязательно приносила мне послушать какой-нибудь новый диск.
– Привет, тетя! Что у нас сегодня?
– Нил Янг. – Она положила диск на письменный стол.
– Лучший трек?
– Первый, Hey Hey My My… – Она прислушалась: – Там у тебя The Smiths?
– Ага.
– И ты их слушаешь, когда делаешь домашку?
– Да. А что, это плохо?
– Да нет, не то чтобы плохо… Не плохо, конечно, но ими же, блин, нужно наслаждаться! Как бокалом хорошего сухого! Это не какой-нибудь там сок. Их нужно смаковать. Выделить время, создать соответствующую обстановку. Hand in Glove, к примеру: вслушайся в текст хорошенько.
– Ладно, тетя.
– Договорились?
– Договорились.
– Эти я забираю?
– Какие?
Она вытащила из кучи Doors и Depeche Mode.
– А, да.
– Ну и как тебе?
– Офигительно!
Она еще какое-то время сидела у меня на кровати, скрестив по-турецки ноги, а потом уходила общаться с Кьярой и Аличе, с каждой – на разные темы.
Мои дни и недели проходили под знаком тетиных дисков. Музыка помогала вылавливать эмоции из того океана чувств, в котором я плыл. В сачок попадались карпы. На удочку – форель. На острогу – сиги. На червячков клевали дорады, на искусственных мух – щуки и тунцы. И точно так же The Smiths служили наживкой для печали, а Sex Pistols выуживали злость и неуверенность. А если я ставил «Битлз», меня сносило неожиданными волнами безмятежности.
Тогда, в тринадцать лет, я был словно чистая виниловая пластинка, бороздки на которой должна была прорезать сама жизнь.
Однажды нам объявили, что синьоры Пиделло («этой, по искусству») какое-то время не будет, и ей на замену пригласили учителя-мужчину. Тогда-то и появился тот тип, который считал, что обязательно должен строить из себя симпатягу. Ну, вы поняли, да? Есть такие люди. Типа он не преподаватель, а лучший друг. И вот он зашел в класс и, чтобы дать нам почувствовать себя важными и значительными, предложил всем по очереди представиться. Стандартный прием, жуткая тягомотина. Третий класс! Я уже давно все про всех знал. Лоренцо классно играет в футбол. Маттео шпарит на английском круче оксфордцев. Элиза пишет стихи. И так далее. Я решил было подремать часок, но тут вдруг он попросил, чтобы мы добавили к рассказу о себе несколько слов о любимой музыке.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.