Мой брат, мой враг - [49]

— Наверное, вам будет интереснее другое. У Вагиза есть любовница, которую подсунул ему Пугачев. Любовница сосет с кавказца денежки и подарки, а Пугачев прибирает их к своим рукам. Как и саму девку. Пугачев вообще самец завидный. Он и старшую сестру ее трахает.

— Как фамилия сестер?

— Да это не обязательно… Впрочем, если надо… Кострюковы. Старшая — Зина, киоскерша в «Союзпечати», младшая — Виолетта, нигде не работает, если не считать работой торговлю неплохим телом. Эту Виолетту Пугачев затащил в кровать, когда ей пятнадцать только исполнилось, мы тогда чуть дело не открыли, но он откупился от ее мамаши. Вагиз — человек горячий и брезгливый, и если узнает об этом… В общем, я не знаю, что будет, но что-то быть должно.

— А как можно доказать, что Пугачев держит любовницу Вагиза в наложницах?

— Можно. Есть хорошие снимки. За отдельную плату, конечно же.

— Знал об этом Петров?

— Естественно.

— И почему же… — Бильбао запнулся, подбирая нужные слова, но мент догадался, о чем он хотел сказать:

— Иван Николаевич хотел договариваться. Потому что если не договориться, то будет море крови, честное слово. И… и я вам не завидую. Пугачев тут на своем поле будет играть, а на своем поле он еще не проигрывал.

— А у меня неплохо получается игра на выезде, — сказал Бильбао. — К тому же новичкам и бездарям иногда чертовски везет. Особенно когда они приперты к стене и не имеют выбора.

Вообще-то, можно было посчитать и совпадением то, что Пугачев звонил шефу ровно в девять тридцать, то есть в ту минуту, когда Солодовых только вошел в свой кабинет. До этого, секретарша сказала, звонков не было.

Может быть, и совпадение.

А может — нет.

Секретаршу шеф знает более десяти лет, уверен в женщине, как в себе. Ладно, решает Бильбао, пусть пока это будет аксиомой. И без этого много доказывать придется.

Охранники здания. Их нанимал Петров, не хочется верить, что он ошибся. Все офицеры запаса, все довольны окладом и условиями охраны. Не пьют, держатся за свои места…

Ром.

Иван Николаевич, скорее всего, не доверял ему, если прослушивал салон машины. Правда, прослушка, кажется, никаких результатов не дала.

Ром.

А если он обнаружил прослушку, знал о ней? Или, может…

Бильбао подошел к окну. Ром с кипой газет шел от киоска к машине.

Совершенно дурацкая идея неожиданно пришла на ум. Бильбао даже усмехнулся и покрутил головой — до того она ему самому показалась дурацкой. Сейчас он вспомнил, как по дороге к бане в день, когда погиб Борг, водитель по забывчивости приобрел вторые «Известия».

Он позвонил вниз, охранникам, попросил одного из них пойти к киоску и купить «Комсомолку».

— И узнайте, как зовут киоскершу. Обычно их фамилии вывешиваются на стекле.

Через окно он проследил, как человек в камуфляже вышел из подъезда, прошел к газетному лотку, вернулся оттуда с газетой в руке. Ром в это время протирал машину и даже не взглянул на охранника.

Через минуту газета лежала уже на столе Бильбао, а он сам знал, что продавщицу киоска зовут Вера Васильевна и ей уже за шестьдесят.

— А чего ж ты хотел? — пробурчал в свой адрес Бильбао. — Ром покупал «Известия» вовсе не в этом киоске.

Он опять взялся за телефон, на этот раз связался с Сироткой.

— Поезжай и выясни…

Сиротка перезвонил довольно быстро:

— Женщине лет тридцать, так себе, губы тонкие, а это не в моем вкусе.

— Я тебя просил узнать о другом, — нетерпеливо напомнил Бильбао.

— Зовут ее Зинаида, фамилия — Кострюкова. Еще вопросы будут?

— Слушай, — сказал Лукаш, — а мне все это нравится. Даже лучше, чем кошельки тырить.

— Короче, — перебил его Бильбао.

— Короче, — согласился тот, — о Бруте я узнал все, что мог. Тут непуганая братва, она держать языки за зубами еще не научилась. Конкурентов у нее нет, оттого и расслабон полнейший. Брут живет четко по графику…

Бруту тридцать семь лет, кандидат в мастера спорта по боксу, правда, на ринг в последний раз выходил более десяти лет назад, не курит, пьет мало, хотя вечера любит проводить в ресторанах. Среда, четверг, пятница — в «Золотом колосе», суббота, воскресенье — в «Центральном». В понедельник и вторник он или на квартире матери — частный домик с садом на краю города, или в загородном особняке. Здесь, в огромном трехэтажном строении, где даже лифт есть, одна стена сплошь уставлена энтомологическими коробками. У него странное хобби: огромная коллекция бабочек. В бабочках Брут знает толк, и это единственный товар, на который он тратит деньги. Машина — обычная «пятерка», жены, детей нет, в женщинах разборчив, пьет в основном сухое молдавское вино, одевается тоже без лоска, но за бабочку может выложить бешеные бабки. Откуда капитал? Кажется, от торговли наркотой.

— Но на эту тему, Бильбао, как ты понимаешь, люди говорят неохотно, и потом, подобные расспросы подозрительны, а ты просил работать без этого.

Лукаш приобрел себе очки в желтой оправе, он не снимает их и сейчас, в комнате. На плечах — махровый светлый халат, он все время стягивает его у горла, наверное не желая, чтоб кто-нибудь разглядел впалую безволосую грудь.

— В замке у Брута живут еще двое, Валера, тоже боксер, и девка, красивая, говорят. Правда, девок там время от времени меняют. Они как домработники, охрана, повара…