Мой брат, мой враг - [40]

Уже через неделю после этого Сиротка свыкся с костюмом. На новоселье у Бильбао он выглядел как подобает.

Впрочем, никакого новоселья не было. За кухонным столиком уселись три мужика и распили бутылку водки. После этого Сиротку слегка повело, его отправили домой, а Петров и новый хозяин уютной однокомнатной квартиры начали служебный разговор.

Тема его была, конечно же, связана с событием, случившимся этим утром. Вместе с прочей корреспонденцией на стол шефу легло письмо, в котором лежала лишь фотография. Даже записки в конверте не было, хотя, впрочем, она и не нужна была. Что могли добавить слова к снимку, на котором запечатлена черная плита гранита, поставленная на могиле Ильи Борисовича Борга? Ниже этой фамилии искусный художник вывел еще одну: «Солодовых Василий Егорович» — и годом смерти датировал текущий год.

— Шеф попросил расширить штат, мы зарегистрируемся как частное охранное предприятие, добьемся того, чтоб нам легально разрешили иметь оружие…

— И что дальше? — спросил Бильбао. — Ты ведь сам неоднократно говорил, что от пули снайпера человека не спасет никакой спецназ.

— Стекла его машины уже через неделю будут тонированными, пуленепробиваемыми. Охрану выставим в подъезде дома… — Голос Петрова был не слишком уверенным.

— Все это туфта, Иван Николаевич. Нельзя играть только от обороны.

— У тебя есть конкретное предложение?

— Есть. Набить морду Пугачеву. Сделать так, чтоб он нас боялся, а не мы его.

Петров наполнил рюмки водкой, но пить не спешил, мрачно глядя в темное ночное окно.

— В твоем Светловске сколько всего улиц, десять?

— Вполне нормальный и не такой уж маленький городок, — сказал Бильбао, не совсем понимая, к чему клонит собеседник.

— А в поселке, в котором ты вырос, тебя каждая собака знала. Стоило тебе только свистнуть — и они сбегались. Так?

— Допустим.

— Большое сообщество, Сережа, живет по другим правилам. Десять собак могут образовать одну стаю, но сто собак — никогда. Далее, стаи между собой почти никогда не дерутся, иначе бы псы уже давно исчезли как вид. Они нападут на одного, самого слабого, и загрызут. Это — в порядке вещей. Но если стая пойдет на стаю — это большая война, понимаешь? Шерсть клочьями и море крови.

— Значит, ждать, пока загрызут?

Петров медленно выпил водку, оценивая правоту своих слов:

— Нет. Надо показать, что мы не слабые. Но показать не при помощи клыков. Я не хочу этого. Боюсь этого. Беспредел тогда грянет, понимаешь? Мочилово, и никаких правил. Хотя, может быть, к этому все и идет…

— А как показать, Иван Николаевич?

Он чуть пожал плечами:

— Мы увеличим свои ряды, получим оружие, мы докажем, что умны и неуязвимы. Что Пугачеву лучше поискать более слабого. Хотя, конечно… Конечно… У этого Пугача есть, так сказать, наш коллега, такой же охранник. Брут. Я немного знаю его, и, думаю, он знает нас. Не глупый… Черт, надо напиться…

И он успешно выполнил намеченный план. Однако ночевать у Бильбао не захотел, и тот проводил его до такси.

Голоса позвонившего Бильбао не узнал и сразу удивился лишь этому, поскольку теперь у него были не только новая квартира, но и новый телефон.

— Сережа, вы бы не смогли сегодня к семнадцати забежать к нам на полчаса? Я могу прислать за вами машину… Это Коган говорит, Яков Яковлевич Коган. Отец Инны.

Инна, девочка, которую они с Петровым вытащили из подвала дачного дома Григоришина. Бильбао почти забыл о ней.

— Я не знаю, как у меня будет с работой, Яков Яковлевич. — Он взглянул на часы: семь тридцать утра. Особых вводных на этот день ему не поступало, но задачки порой возникают самые неожиданные.

— Понимаю, понимаю. — Голос у Когана был мягкий, приятный. — Но если все будет нормально… Кстати, я с Василием Егоровичем уже говорил на эту тему, он сказал, что после семнадцати вы будете свободны.

— У вас опять проблемы? — спросил Бильбао.

— Нет, что вы, мне их на этот год хватило. Однако хотелось бы встретиться. Привезу и отвезу, не сомневайтесь…

Бильбао записал адрес Когана, допил утренний кофе и вышел из дому. Сделал он это пораньше потому, что решил забежать к Сиротке, перекинуться парой слов.

Сиротка только проснулся, открыл дверь, пошел умываться, а Бильбао, чтоб не терять время, начал разговор, став на пороге ванной:

— С восемнадцати ноль-ноль будь сегодня дома.

— Извини, братан, не могу.

— А я не спрашиваю, можешь или нет. Я говорю: будь дома.

Сиротка сполоснул зубы, провел ладонью по щеке:

— Бриться или нет, как ты думаешь?

Бильбао не ответил, и Сиротка продолжил:

— Братан, я понимаю, что нахожусь под твоей командой, что должен тебя слушаться, но, если какое-то срочное дело, сможешь же ты меня подстраховать, а? Ну поверь, у меня как раз на шесть вечера выпадает одно интересное дельце…

Бильбао криво улыбнулся:

— Думаю, тебе надо бриться. У Татьяны нежная кожа, не дай бог, от твоей щетины начнется раздражение.

Сиротка замер, перевел взгляд с зеркала на брата:

— Откуда?.. Она сама сказала? Больше же в квартире никого не было!

Бильбао мрачно кивнул:

— Не было. Но я знаю все. Сегодня в восемнадцать Елена должна вывести на прогулку Дениса, и ты ее должен сопровождать, но Татьяна сказала, что она договорится и с Еленой пойдет другой охранник, или, в крайнем случае, один раз можно обойтись и без охраны. Все правильно?