Мотив вина в литературе - [21]
Одним из возможных способов инспирирования фактора «Зла» в ранний период творчества Чайковского как раз и была его постоянная рефлексия по поводу игры в вист. Другим возможным способом пробуждения этого фактора, очевидно, была инсценировка вокруг себя или даже в своем восприятии ситуации, условно говоря, «преследования». Иногда в роли «преследователей» в его сознании выступали какие-то неприятные господа в вагоне поезда, на пароходе, на улице и т. п.; в других случаях — попрошайничающие мальчишки и т. д. Третьим и наиболее характерным именно в поздний период творчества Чайковского способом инспирации фактора «Зла» следует считать пьянство. Главное же в действии этого фактора то, что Чайковский чаще всего сам бывал причиной возникновения ощущения необходимой раздражающей ситуации, а она, в свою очередь, вызывала у композитора состояние дискомфорта, ярости, скуки, злобы — т. е. всего того, что приводило в действие фактор «Зла», а тот провоцировал выход творческой энергии в очередной музыкально-технологической художественной «проказе», в музыкально-драматургической игре с интригой в мире звуков.
В. А. Поздеев. Киров
Сатирические аспекты мотива вина в семинаристских стихах ХIХ — начала ХХ века
В среде, связанной с церковным бытом, как семинаристов, так и священнослужителей складывался особый мир. Известно, что вся сложность и противоречивость культуры и жизни церкви отразилась в литературе, фольклоре, а также в особом типе творчества, связанного с понятием «третьей культуры» — творчестве семинаристов.
В народном творчестве, как и в поэзии «третьей культуры» в разных жанрах и на разных уровнях использовались определенные сатирические приемы. К числу наиболее распространенных можно отнести пародию, клише. Однако в фольклористике и литературоведении нет однозначных трактовок клишированности, канона, формульности, пародии, пародичности, стилизации, травестии, перелицовки и подобных явлений, которые используются как приемы, приводящие к некоему «двуединству» формы текстов, разнонаправленных по своему идейному смыслу. Формально объект пародии сохранял свое смысловое значение и, в то же время, пародия придавала тексту новые сатирические краски и аспекты значений.
Категории клишированности, формульности, пародии могут быть уяснены с введением такого понятия когнитивной поэтики как «концепт» или «группы концептов». Концепт выделяет набор признаков, выражающих «идею подобия или сходства объединяемых единиц». Интерпретационные возможности концептов довольно велики, так как «понятие концепта отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессе мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких „квантов“ знания».[130]
С понятием концепта можно соотнести «литературную формулу», мотив. Однако, по мысли Дж. Кавелти, «литературная формула представляет собой структуру повествовательных или драматургических конвенций, использованных в очень большом числе произведений».[131] По мнению ученого, формула состоит из двух составляющих: традиционного способа описания конкретных предметов и воплощением архетипических сюжетных форм.[132]
Поэзия семинаристов как феномен «третьей культуры» отразила характернейшие признаки сочетания конретных предметов и их архетипических форм жизни.
Семинаристы делили свою жизнь на две части: первая — вольная, хотя и протекавшая в строгих рамках закрытого учреждения, вторая часть — после семинарии, регламентированная церковными правилами, социальными нормами жизни. Любая регламентация предполагала своеобразную реакцию на какие-либо запреты. Отсюда возникает феномен так называемого антиповедения.
Семинаристы или бурсаки нередко обладали заметным поэтическим дарованием и даже становились профессиональными литераторами. Их творчество отражало не только основы усвоенных ими знаний, но и заключало в себе оценку их реального быта и нравов. Заметное место в поэзии семинаристов занимала сатирическая струя. В их поэтическом творчестве особо выделяются мотив «разгульной жизни» и связанный с ним мотив «пития». Именно это понятие становилось для семинаристов сферой преломления самых разнообразных смыслов, включающих в себя как представления о высоких материях, так и бытовых проявлениях семинаристской жизни. Это своеобразная бравада, которая становилась неотъемлемой частью их общежития. Мотив вина преломлялся как своеобразный концепт, связанный с христианским представлением о вине «как крови Господней», и носил эвхаристический смысл. Одновременно этот мотив воспринимался в сугубо бытовом, сниженном варианте. Семантическое поле, образуемое этими двумя полюсами включало в себя большой спектр оттенков смысловых значений: мотив свободы от канонов семинарского быта, свободы духа, вызов традиционной морали, чувство корпоративного братства (единения), «уход» от тягот жизни и т. д.
Так, в песне «Если хочешь быть спокоен» наблюдаем рефрен «плевать!», отражающий отношение семинаристов ко всему, что мешает быть свободными:
Сборник посвящен поэме Вен. Ерофеева «Москва–Петушки» как образцу прозы второй половины XX века. В статьях предлагаются разные подходы, позволяющие, по мнению авторов, относительно объективно понять и истолковать подобные произведения.В заключение публикуется записная книжка Вен. Ерофеева 1974 года.
Эта книга о Сергее Есенине (1895–1925) – новый, непредвзятый взгляд на его драматическую судьбу. Здесь подробно исследованы обстоятельства его жизни, в которой порой трудноразличимы миф и реальность, маска и подлинное лицо. Авторы книги – авторитетные филологи, специалисты по литературе русского модернизма – на основе многочисленных документальных свидетельств стремятся воссоздать образ Есенина во всей его полноте. Следуя от раннего детства до трагического финала жизни поэта, они выявляют внутреннюю логику его биографии.
Перед вами сборник лекций известного российского литературоведа, в основе которого – курс, прочитанный в 2017 году для образовательного проекта «Магистерия». Настоящее издание – первое в книжной серии, в которой российские ученые будут коротко и популярно рассказывать о самом важном в истории культуры.
Жизнь Осипа Мандельштама (1891–1938), значительнейшего поэта XX столетия, яркая, короткая и трагическая, продолжает волновать каждое новое поколение читателей и почитателей его таланта. Акмеист в предреволюционное время, он состоял в чрезвычайно сложных отношениях со своим веком. Слава его выплеснулась далеко за пределы России и той эпохи. Итальянский режиссер Пьер Пазолини писал в 1972–м: «Мандельштам… легконогий, умный, острый на язык… жизнерадостный, чувственный, всегда влюбленный, открытый, ясновидящий и счастливый даже в сумерках своего нервного заболевания и политического кошмара… причудливый и утонченный… – принадлежит к числу самых счастливых поэтических прозрений XX века».
Мемуары Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» читают и перечитывают уже несколько десятилетий, однако загадки и тайны до сих пор не раскрыты. Олег Лекманов – филолог, профессор Высшей школы экономики, написавший книги об Осипе Мандельштаме, Сергее Есенине и Венедикте Ерофееве, – изучил известный текст, разложив его на множество составляющих. «Путеводитель по книге «На берегах Невы» – это диалог автора и исследователя. «Мне всегда хотелось узнать, где у Одоевцевой правда, где беллетристика, где ошибки памяти или сознательные преувеличения» (Дмитрий Быков).В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Предмет этой книги — искусство Бродского как творца стихотворений, т. е. самодостаточных текстов, на каждом их которых лежит печать авторского индивидуальности. Из шестнадцати представленных в книге работ западных славистов четырнадцать посвящены отдельным стихотворениям. Наряду с подробным историко-культурными и интертекстуальными комментариями читатель найдет здесь глубокий анализ поэтики Бродского. Исследуются не только характерные для поэта приемы стихосложения, но и такие неожиданные аспекты творчества, как, к примеру, использование приемов музыкальной композиции.
Мир Иосифа Бродского — мир обширный, таинственный и нелегко постижимый. Книга Дениса Ахапкина, одного из ведущих исследователей творчества Нобелевского лауреата, призвана помочь заинтересованному читателю проникнуть в глубины поэзии Бродского периода эмиграции, расшифровать реминисценции и намеки.Книга "Иосиф Бродский после России" может стать путеводителем по многим стихотворениям поэта, которые трудно, а иногда невозможно понять без специального комментария.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга удивительна тем, что принадлежит к числу самых последних более или менее полных исследований литературного творчества Толкиена — большого писателя и художника. Созданный им мир - своего рода Зазеркалье, вернее, оборотная сторона Зеркала, в котором отражается наш, настоящий, мир во всех его многогранных проявлениях. Главный же, непреложный закон мира Толкиена, как и нашего, или, если угодно, сила, им движущая, — извечное противостояние Добра и Зла. И то и другое, нетрудно догадаться, воплощают в себе исконные обитатели этого мира, герои фантастические и вместе с тем совершенно реальные: с одной стороны, доблестные воители — хоббиты, эльфы, гномы, люди и белые маги, а с другой, великие злодеи — колдуны со своими приспешниками.Чудесный свой мир Толкиен создавал всю жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.