Мосты в бессмертие - [96]
– Девять, – ответил Отто.
– О! Как хорошо вы информированы… – Кляйбер снова усмехнулся.
Отто заметил: доктор Курт время от времени посматривает в сторону ужасного оборванца Нетопырьевича, будто даже старается говорить громче, так, чтобы тот гарантированно разобрал каждое его слово.
– Мне хочется навестить раненых, – тихо проговорил Отто. – Нет, мне необходимо их навестить. Вы со мной?
Покидая задний двор, Отто несколько раз оборачивался. В последний раз он заметил: Нетопырьевич покинул свой пост, исчез неслышно и бесследно.
В больничном корпусе оглушительно воняло хлорной известью с примесью все того же привязчивого, сладковато-гнилостного, трупного запаха. Высокий, темноволосый солдат, тот самый парень, которого Гаша кормила с ложки, покуривал в коридоре у окошка. Завидев Отто, он скрылся за дверью одной из палат. Второго пациента не было видно, судя по всему, он так и не вставал. Отто заглядывал в каждую дверь и видел одно и то же: пустые койки, покрытые драными, запятнанными кровью и гноищем матрасами, давно не крашенные дощатые полы, зарешеченные окна и неотвязный запах смерти. Ему на помощь пришла Гаша. Он узнал ее силуэт на ярком фоне окна и окликнул:
– Глафьирья!
– Господин Отто… – на светлом фоне он видел лишь очертания, но не мог различить черт лица. – Вы искали меня?
– Не тебиа, а содатса… эээ… Außerdem Buyout nicht stellt. Schwer…[78]
– Er ist in den nächsten Raum. Mit ihm meine Helen. Herr Siebel erlaubt[79].
– Говори со мной на русски, Глафьирья, молю. Я ще не трачу надежду научиться вашей речи, – Отто улыбнулся, сделал шаг к ней, но она приподняла руку в предостерегающем жесте. Отто обернулся: в дверях палаты стоял Кляйбер. Доктор Курт за все время их совместной работы в Горькой Воде ни разу не попытался заговорить ни с кем на языке местных жителей. Доктор Кляйбер всегда говорил только по-немецки. Отто давно уже приметил, что Гаше стоило немалого труда приноровиться к его венскому диалекту. К тому же речь доктора Кляйбера была столь же стремительна, как и его походка.
– Они спят, – проговорил он. – Странно. Вчера я обследовал русского богатыря со стетоскопом. Никаких отклонений от нормы не обнаружил, учитывая тяжесть перенесенной им операции. Он должен уже вставать. Обязан. Надо распорядиться.
Перед тем как зайти в палату к лежачему больному, Отто еще раз заметил высокого солдата. Тот снова курил в коридоре и снова, едва завидев его, скрылся из вида…
Леночка сидела рядом с богатырем на клееном фанерном стульчике. Глаза ее были закрыты, на усталом личике лежала печать неизбывной усталости. Ее пальчики даже во сне крепко сжимали пустую оловянную миску и ложку, с которой она недавно кормила больного. Головка ее, склоненная набок, покоилась на плече великана, а тот едва дышал, словно страшился нарушить ее хрупкий сон.
Доктор Кляйбер вздохнул и отвел глаза.
– И так – каждый день, – шепнул он. – Приходит его кормить. Мы хотели не пускать, но Зибель… даже сердце Зибеля дрогнуло. Мужественное сердце воина… Трогательное зрелище, не правда ли?
– Да, – буркнул Отто.
– Но поразительно не это. Представьте, вот эта вот девочка, когда вырастет, превратится в одну из таких женщин, что мы видели на дворе, будет носить вязаный платок, спать с пьяным мужиком и есть хлеб над трупами своих замученных сородичей.
– Как вы сказали? – встрепенулся Отто.
– Я сказал: превратится в женщину. А что тут такого? Или я не прав?
– Вы сказали: замученных…
Миска со стуком выпала из ослабевших Леночкиных рук и покатилась по полу. Оба проснулись одновременно: Леночка и солдат. Сначала девочка опасливо глянула на людей в белых халатах, но, признав Отто, осмелела, улыбнулась, поцеловала солдата в лоб и проговорила:
– А ну-ка, миска, возвращайся назад, к Леночке! Так-то оно!
– Так-то оно! – эхом отозвался солдат.
С неизведанным ранее изумлением и совершенно позабыв об оплошности Кляйбера, Отто наблюдал за ними. А они, девочка и солдат, улыбались друг другу, пожимали руки. Неуловимые, едва заметные постороннему взору прикосновения и взгляды, словечки, улыбки, все то, что олицетворяет собой любовь, все увидел Отто Кун в тот день, в больничной палате, превращенной в экспериментальный лагерь для военнопленных. Они были близки и потому почти не разговаривали друг с другом. Им хватало взглядов, они не заканчивали фраз, обмениваясь короткими репликами. Те взгляды, те словечки оказывались красноречивей длинных речей.
Наконец солдат, смущенный пристальным вниманием Отто, подал девочке знак, и та снова уселась на стульчик.
– Мой друг лучше, он не огорчит доктор, – проговорила она, забавно, совсем как ее бабушка, искажая фразы немецкого языка.
Солдат что-то шепнул ей, но она скорчила упрямую гримаску и продолжала:
– Мой друг будет ходить, гулять, и… – она запнулась, прикрыла глаза, припоминая нужные слова.
– …и неустанно трудиться на благо рейха, – дополнил доктор Кляйбер.
Он подошел, погладил девочку по волосам, долго копался в карманах шинели, пока наконец не нашел леденец на палочке.
– Спасибо, господин, – поблагодарила девочка.
Отто наблюдал за солдатом. Тот прикрыл глаза и, казалось, погрузился в сон, но его крепко сжатые в кулаки ладони лежали поверх одеяла. Отто заметил, как девочка вытащила из-под них одеяло и накрыла им солдата до подбородка так, чтобы Отто больше не мог видеть его сжатых кулаков. Леночка все время напевала странную песенку на русском языке. Отто, сколько ни прислушивался, понимал лишь отдельные слова.
Длинен путь героев-богатырей. Берёт он начало в землях русских, тянется через степи половецкие до Тмутаракани, а затем по морю пролегает – до самого Царьграда, где живёт Елена Прекрасная. Много трудностей придётся преодолеть по дороге к ней. И ещё не известно, кому из богатырей она достанется. Это ведь не сказка, а почти быль, поэтому возможно всякое – подвергается испытанию не только сила богатырская, но и прочность давней дружбы, прочность клятв и вера в людей. Даже вера в Бога подвергнется испытанию – уж слишком точны предсказания волхвов, христианского Бога отвергающих, а сам Бог молчит и только шлёт всё новые беды на головы героев-богатырей.
Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги.
Летом 1817 года на реке Сундже был построен редут Назрановский, прикрывавший дорогу из Моздока в Грузию. Тогда же прибывший на Кавказ генерал Ермолов приказал строить укрепление Преградный Стан. Чеченцы начали проявлять беспокойство. Их набеги русские войска с успехом отбивали, но предотвратить не могли. В столице Ермолова обвинили в том, что он провоцирует набеги. Оставив гарнизоны в укреплениях и на постах Кавказской линии, Ермолов в мае 1818 года сосредоточил у станицы Червлёной около 5000 человек. 24 мая войска переправились через Терек и вошли в чеченские земли.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Эта книга о том, что произошло 100 лет назад, в 1917 году. Она о Ленине, Троцком, Свердлове, Савинкове, Гучкове и Керенском. Она о том, как за немецкие деньги был сделан Октябрьский переворот. Она о Михаиле Терещенко – украинском сахарном магнате и министре иностранных дел Временного правительства, который хотел перевороту помешать. Она о Ротшильде, Парвусе, Палеологе, Гиппиус и Горьком. Она о событиях, которые сегодня благополучно забыли или не хотят вспоминать. Она о том, как можно за неполные 8 месяцев потерять страну. Она о том, что Фортуна изменчива, а в политике нет правил. Она об эпохе и людях, которые сделали эту эпоху. Она о любви, преданности и предательстве, как и все книги в мире. И еще она о том, что история учит только одному… что она никого и ничему не учит.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.