Мосты в бессмертие - [116]
– Меняем позицию! – проговорил Спиря.
Сибиряк оказался прав. Свита генерала решила наконец заняться ими. Двое автоматчиков бежали от «мерседеса» к их подворотне. Ударила короткая очередь. Сверху на их головы посыпался кирпичный щебень. Костя и Вовка пересекли двор и через подворотню выскочили в поросший жухлой травкой скверик, сбежали по крутому откосу на какие-то запущенные задворки. И снова дворик, и снова черные провалы мертвых окон, и снова окропленная кровью брусчатка, и свежий щебень, и автоматные очереди, и разноязыкие вопли. Спиря бежал так, словно точно знал дорогу, шнырял из подворотни в подворотню, будто вырос не в лесах на берегу Енисея, а в этих крошечных двориках, словно исходил набережные Дуная вдоль и поперек. Костя безропотно следовал за ним.
Время от времени они ввязывались в отчаянные перестрелки. Пару раз дело дошло до рукопашной. Костя видел искаженные последним, смертным ужасом лица, слышал крики боли и одни и те же, повторяемые на разные лады слова:
– Teufel! Russische Teufel![91]
А человек в коричневом кителе пехотных, полевых частей, с пенсне на крючковатом арийском носу, словно сквозь землю провалился. Ушел, исчез вместе со свитой…
Сколько часов продолжался бешеный бег по лабиринтам узких, мощенных булыжником улиц? Они давно истратили весь боезапас и использовали трофейное оружие и патроны. Гранат не было, о чем Спиря сильно и громогласно горевал:
– Эх, гранат бы! Где же взять еще гранаты? – причитал он.
Они бежали все время вниз, под гору, где-то слева от них шла оживленная перестрелка. Время от времени ухали пушки. Там шел бой.
– Надо нагнать своих, – проговорил Костя. – Вдвоем нет смысла ввязываться.
Они выскочили на пустынную набережную. За темным парапетом виднелся большой, поросший густым лесом остров. Они смотрели на чужую реку сквозь снежную пелену. Спиря время от времени останавливался, сгребал снег горстью и тер им перепачканное нечистотами лицо.
– Так еще хуже! – смеялся Костя. – Все равно на черта похож! Оставь. Мы не на свидание торопимся.
Тут и там валялись присыпанные свежим снежком мертвецы. Они обыскивали каждого в поисках гранат и патронов. Все убитые оказались одетыми в черную униформу СС. Из Пешта, с противоположной стороны реки, вели огонь из крупного калибра. На их счастье, снаряды ложились севернее. Видимо, немцы пытались прорваться там. А здесь, на набережной, в виду пустынного острова, не было ничего, кроме мертвецов и медленного кружения снежинок.
– Полезем обратно на гору, – предложил Спиря. – Может, наши там? Нехорошо так, вдвоем. Стремно. Так-то оно!
Они нагнали своих на одной из улочек, неподалеку от обрушенного моста. Небольшая группа бойцов во главе с Сан Санычем залегла за обгорелым остовом городского автобуса.
– Не замерзли? Пузами да на снегу? – пошутил Спиря.
– Там снайпер, – коротко ответил Сан Саныч.
Костя устроился рядом с ним, прилег на живот возле левого переднего колеса. В нос лез запах горелой резины. Остов автобуса перегородил собой улицу, он сгорел давно, горел долго – резина на передних колесах и краска на кузове выгорели полностью. На задних дисках резина оплавилась и отвратительно воняла. Почернелое железо тут и там припорошило снежком. Снег лежал в пустом салоне на обуглившемся покрытии пассажирских сидений. Чуть выше по улице догорал другой автобус. Черные клубы дыма скрывала ночь, зато оранжевые сполохи пламени казались особенно яркими на фоне белой пороши и темных, без единого огонька домов. Костя заметил темневшие тут и там неподвижные тела.
– Это наши, – угадав его вопрос, проговорил Сан Саныч. – Пять человек положил, гад!
– А у нас ни одной гранаты, – пожаловался Спиря.
– Тут гранаты не помогут…
– Где он? – спросил Костя. – Ты знаешь, Сан Саныч?
– Где-то там… Да кто ж разберет? И темень, и пурга. Думаю, на одном из верхних этажей! – Сан Саныч ткнул рукой в снежную круговерть.
– Эх, пойду ль я, выйду ль я… – пропел Костя. – А ты смотри в оба, Спиря! Готов?
– Готов. Мне бы только гранат… Ну хоть две или три.
Костя услышал, как в темноте щелкнул предохранитель Вовкиной винтовки.
Поначалу он полз, прочерчивая брюхом темный след на запорошенной мостовой. Он слышал причитания Сан Саныча, дескать, куда полез, на верную смерть, разве мало и без него героев. Костя вслушивался в падающий снег, рассматривал угловатый скелет догорающего автобуса. Вонь горящей резины, замешанная на отвратительном запахе собственного обмундирования, мешала сосредоточиться. Мысли убегали почему-то даже не к далекому дому, а в Горькую Воду. Зачем-то именно Гаша вспомнилась ему в этот миг. Серые глаза, темные ресницы, светлая коса с прядями ранней седины, словно золой припорошило, словно золой…
Пуля ударила в золу, подняв в воздух столбик белой пыли, отскочила от булыжника. Рикошет получился звонким. Пылающий кузов автобуса загудел, подобно органу. Костя приподнялся, прыгнул в сторону, перекувырнулся, припал к цоколю дома. Снайпер за время его маневра успел выпустить две пули.
– Эх, по счастью, в старых городах улицы узки! – пробормотал Костя. Он вертелся, как акробат, совершая эволюции к стене противоположного дома. Снайперу не хватило и пяти пуль, чтобы в него попасть. Дураком, неумехой оказался снайпер. А Вовка Спиридонов не сплоховал, довершил дело одним лишь выстрелом.
Длинен путь героев-богатырей. Берёт он начало в землях русских, тянется через степи половецкие до Тмутаракани, а затем по морю пролегает – до самого Царьграда, где живёт Елена Прекрасная. Много трудностей придётся преодолеть по дороге к ней. И ещё не известно, кому из богатырей она достанется. Это ведь не сказка, а почти быль, поэтому возможно всякое – подвергается испытанию не только сила богатырская, но и прочность давней дружбы, прочность клятв и вера в людей. Даже вера в Бога подвергнется испытанию – уж слишком точны предсказания волхвов, христианского Бога отвергающих, а сам Бог молчит и только шлёт всё новые беды на головы героев-богатырей.
Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги.
Летом 1817 года на реке Сундже был построен редут Назрановский, прикрывавший дорогу из Моздока в Грузию. Тогда же прибывший на Кавказ генерал Ермолов приказал строить укрепление Преградный Стан. Чеченцы начали проявлять беспокойство. Их набеги русские войска с успехом отбивали, но предотвратить не могли. В столице Ермолова обвинили в том, что он провоцирует набеги. Оставив гарнизоны в укреплениях и на постах Кавказской линии, Ермолов в мае 1818 года сосредоточил у станицы Червлёной около 5000 человек. 24 мая войска переправились через Терек и вошли в чеченские земли.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
К моменту зарождения культуры Серебряного века стране только предстояло пережить Кровавое воскресенье и ужасы Первой мировой. Но предчувствие беды уже зрело. Было ясно, что прежняя жизнь продолжаться не может. И поэзия, музыка, живопись, как натянутые струны, резонировали с этой дрожью… Географические рамки Серебряного века узки — в основном это Москва и Петербург. Большинство поэтов и поэтесс были знакомы и стремились увидеться. И, разумеется, они писали друг другу стихи, и эти стихи лучше всего представляют эпоху.
Как благородный синий цвет прошел путь от отдаленных лабиринтов в Афганистане до кисти Микеланджело? Какая связь между коричневой краской и древнеегипетскими мумиями? Почему Робин Гуд носил Линкольн-зеленый? Виктория Финли отправляет нас в путешествие по всему миру и сквозь века, исследуя физические материалы, которые окрашивают наш мир (драгоценные минералы или кровь насекомых), а также социальные и политические значения, которые цвета несут во времени. Отправьтесь в захватывающее приключение с бесстрашной журналисткой, путешествуя по древним торговым путям; познакомьтесь с финикийцами, плывущими по Средиземному морю в поисках пурпурной раковины, которая принесет им богатство и удачу; встретьтесь с чилийскими фермерами, разводящими насекомых из-за красного цвета их крови.
Развитие почты как системы передачи корреспонденции заняло сотни лет, и для этого человек приспосабливал многие свои изобретения. Так от голубиной почты или сигнального дыма от костров мы пришли к доставке корреспонденции дронами и электронной почте. Древнегреческий историк Геродот сказал: «Ни снег, ни дождь, ни жара, ни мрак ночи не удержат курьеров от скорейшего завершения предначертанного пути». Эти слова настолько правильно отображают главную задачу почты, что стали неофициальным девизом Почтовой службы США.
В книгу включены два малоизвестных произведения английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона — остросюжетные приключенческо-романтические романы «Сент-Ив» и «Принц Отто». Принцип мужественного оптимизма, провозглашенный писателем в конце 70-х годов и являющийся основополагающим в его программе неоромантизма, с особой убежденностью и воодушевлением проявляется в публикуемых романах, один из которых — «Принц Отто», в послереволюционное время переиздается у нас впервые. Для массового читателя. Художник Г.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
Новая книга Светланы Арро – о династических связях России и Германии в XIX веке, когда две страны породнились благодаря многочисленным бракам великих князей, княжён, принцев, принцесс, царей и королей. Эти отношения основаны на взаимных поисках женихов и невест, которые не всегда завершались браками, но создавали дружелюбие государств. Немецкие принцессы становились русскими царицами, а русские княжны немецкими королевами. Русско-европейский рынок невест и женихов работал бесперебойно. Немецкие невесты и женихи мечтали о богатой, великолепной и загадочной России.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.