Мосты в бессмертие - [115]
– Ату немчуру! Ур-р-ра-а-а-а! – завопил он, не трогаясь с места. Несколько солдат из Костиного отделения кинулись в атаку.
Костя увидел, как Вовка выдернул чеку, и последовал его примеру. Они выждали, пока бойцы рассеются по улице, прячась за постаментом статуи. Бросили гранаты. По капоту грузовичка забарабанили осколки, в громким хлопком разорвалась одна из камер. Послышались бессвязные, полные муки вопли раненых. Костя выскочил из-за постамента. Спиря был рядом.
– Черти! Черти! Дьявольская сила! – вопил кто-то на немецком языке, давясь рыданиями.
Костя глянул за спину, на бегущих следом ребят. И вправду, на чертей похожи – с головы до пят покрыты зеленоватой тиной. Вот только смрад источают не адский, не серой пахнут. Сан Саныч на бегу отдавал команды. Справа и слева мелькали выкрашенные в веселенькие цвета домики, под ногами хрустело битое стекло.
– Стрелять короткими очередями! – ревел Сан Саныч.
Спиря на ходу рассматривал карту. Они выскочили на круглую площадь. Посреди нее еще одна статуя. Конный мадьяр в короне. Слева – готический собор. Прямо – двухэтажное каменное строение. На втором этаже – крытая галерея. Справа – скверик. Тарахтение автоматных очередей, пугающий свист и стрекот осколков, топот, крики, а в отдалении, едва различимый среди этой какофонии звуков, грохот мотора и металлический лязг гусениц.
– Гранаты к бою! – крикнул Сан Саныч, и голос его потонул в грохоте орудийного разрыва. – Лобазов! Где ты?
Танк выкатился из улочки, примыкавшей к площади слева. За ним следовали, мелко перебирая ногами, фигурки эсэсовцев в черной униформе.
– Дунай – колыбель славянской культуры, – наставительно произнес Костя. – Тогда зачем здесь столько немцев? Надо бы поубавить…
В сквере слева уже обосновались свои, полоумные ухари из отделения сержанта Лобазова. Оттуда шмальнули из противотанкового ружья. Один раз, второй, третий.
– Все, танку хана! – проговорил Спиря.
Танк и вправду загорелся. Оранжевое пламя металось в клубах черного дыма. Кто-то завопил – истошно, визгливо. Черные тени метались, испуская огненные вспышки. На брусчатку площади выкатилось блестящее тулово легкового автомобиля с трехконечной звездой на капоте.
– Глянь-ка, «мерседес»! – проговорил Спиря. – Навряд ли на таком сержанты да рядовые разъезжают. Припомни-ка Горькую Воду. Там чин не ниже подполковника, а то и выше…
Следом за «мерседесом» по площади пронеслись мотоциклисты. Автоматчики с колясок поливали площадь свинцом. Из переулка высунулось черное дуло пушки – подошел еще один танк. Он не мог выкатиться на площадь – улочку перегородил его подожженный товарищ. Клубы дыма мешали наводчику вести прицельную стрельбу, но танк палил по скверу без передышки.
Костя и Спиря не видели, как отчаянный Лобазов самолично подорвал второй танк. Не участвовали они и в рукопашной схватке, завязавшейся у монумента мадьярскому царю.
Костя кинулся вдогонку за «мерседесом». Кто-то из-за его спины стрелял по ободам. Стрелял метко, расчетливо. После четвертого выстрела покрышки «мерседеса» превратились в резиновый хлам, и автомобиль остановился. Его примеру последовали мотоциклисты. Костя бросил гранату, шмыгнул в подворотню, огляделся. Заколоченные на скорую руку окна выходили в уютный, обсаженный розовыми кустами дворик. В углу, у двери черного хода, притулился мусорный бак. Дворик оказался проходным – на противоположной стороне двора темнела сводчатая арка.
Костя выглянул на улицу. Автоматчики суетились вокруг подбитого «мерседеса», закрывая спинами невысокого человека в коричневой, полевой форме. Костя присмотрелся: тонкий, слегка загнутый к низу нос, гладко выбритый подбородок, пенсне, высокие сапоги с мягкими, точно по ноге голенищами, прямая спина, горделивая выправка. Нет, этот человек никак не мог быть пехотным капитаном. Звука выстрела он не слышал. Но один из автоматчиков упал к ногам немца в пенсне.
– Abfall am Wasser! Gerhardt! Folgen Sie mir! Norb! Sie decken! Nicht rastyagivayteytes! Rudolph! Blickte zurück![90] – немец в пенсне отдавал команды уверенно, автоматчики повиновались ему, словно цирковые пудели дрессировщику.
– Это и есть Черный генерал. Так-то оно! У них чемодан. Видишь, из багажника выволокли? – Спиря говорил в полный голос, не скрываясь. Затвор винтовки щелкнул. Еще один хлопок, еще один автоматчик упал. Остальные выгребали из багажника коричневые кофры, обитые кожей. Костя прицелился по одному из них. Пальнул наудачу. В дымном воздухе закружились желтоватые, испещренные буквами странички.
– Смотри-ка! – прошептал Костя. – У них полон багажник добра. Наверное, это штабной архив!
Автоматчики сложили кофры кучкой, облили горючим и подожгли. Костер получился знатный. Хлопья пепла кружились и взлетали до пятого этажа. Спиря выпускал пулю за пулей. Каждая из них находила цель. Свита генерала, занятая возней с кофрами, казалось, вовсе не замечала потерь. Костя зыркал по сторонам, не упуская из вида дальнюю подворотню. Но звуки боя непрестанно отдалялись. Уханье пушечных разрывов слышалось все реже. Те танки, что утюжили улицы ниже по склону будайского холма, ушли к северу, вверх по течению Дуная.
Длинен путь героев-богатырей. Берёт он начало в землях русских, тянется через степи половецкие до Тмутаракани, а затем по морю пролегает – до самого Царьграда, где живёт Елена Прекрасная. Много трудностей придётся преодолеть по дороге к ней. И ещё не известно, кому из богатырей она достанется. Это ведь не сказка, а почти быль, поэтому возможно всякое – подвергается испытанию не только сила богатырская, но и прочность давней дружбы, прочность клятв и вера в людей. Даже вера в Бога подвергнется испытанию – уж слишком точны предсказания волхвов, христианского Бога отвергающих, а сам Бог молчит и только шлёт всё новые беды на головы героев-богатырей.
Тимофей Ильин – лётчик, коммунист, орденоносец, герой испанской и Финской кампаний, любимец женщин. Он верит только в собственную отвагу, ничего не боится и не заморачивается воспоминаниями о прошлом. Судьба хранила Ильина до тех пор, пока однажды поздней осенью 1941 года он не сел за штурвал трофейного истребителя со свастикой на крыльях и не совершил вынужденную посадку под Вязьмой на территории, захваченной немцами. Казалось, там, в замерзающих лесах ржевско-вяземского выступа, капитан Ильин прошёл все круги ада: был заключённым страшного лагеря военнопленных, совершил побег, вмерзал в болотный лёд, чудом спасся и оказался в госпитале, где усталый доктор ампутировал ему обе ноги.
Летом 1817 года на реке Сундже был построен редут Назрановский, прикрывавший дорогу из Моздока в Грузию. Тогда же прибывший на Кавказ генерал Ермолов приказал строить укрепление Преградный Стан. Чеченцы начали проявлять беспокойство. Их набеги русские войска с успехом отбивали, но предотвратить не могли. В столице Ермолова обвинили в том, что он провоцирует набеги. Оставив гарнизоны в укреплениях и на постах Кавказской линии, Ермолов в мае 1818 года сосредоточил у станицы Червлёной около 5000 человек. 24 мая войска переправились через Терек и вошли в чеченские земли.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
К моменту зарождения культуры Серебряного века стране только предстояло пережить Кровавое воскресенье и ужасы Первой мировой. Но предчувствие беды уже зрело. Было ясно, что прежняя жизнь продолжаться не может. И поэзия, музыка, живопись, как натянутые струны, резонировали с этой дрожью… Географические рамки Серебряного века узки — в основном это Москва и Петербург. Большинство поэтов и поэтесс были знакомы и стремились увидеться. И, разумеется, они писали друг другу стихи, и эти стихи лучше всего представляют эпоху.
Как благородный синий цвет прошел путь от отдаленных лабиринтов в Афганистане до кисти Микеланджело? Какая связь между коричневой краской и древнеегипетскими мумиями? Почему Робин Гуд носил Линкольн-зеленый? Виктория Финли отправляет нас в путешествие по всему миру и сквозь века, исследуя физические материалы, которые окрашивают наш мир (драгоценные минералы или кровь насекомых), а также социальные и политические значения, которые цвета несут во времени. Отправьтесь в захватывающее приключение с бесстрашной журналисткой, путешествуя по древним торговым путям; познакомьтесь с финикийцами, плывущими по Средиземному морю в поисках пурпурной раковины, которая принесет им богатство и удачу; встретьтесь с чилийскими фермерами, разводящими насекомых из-за красного цвета их крови.
Развитие почты как системы передачи корреспонденции заняло сотни лет, и для этого человек приспосабливал многие свои изобретения. Так от голубиной почты или сигнального дыма от костров мы пришли к доставке корреспонденции дронами и электронной почте. Древнегреческий историк Геродот сказал: «Ни снег, ни дождь, ни жара, ни мрак ночи не удержат курьеров от скорейшего завершения предначертанного пути». Эти слова настолько правильно отображают главную задачу почты, что стали неофициальным девизом Почтовой службы США.
В книгу включены два малоизвестных произведения английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона — остросюжетные приключенческо-романтические романы «Сент-Ив» и «Принц Отто». Принцип мужественного оптимизма, провозглашенный писателем в конце 70-х годов и являющийся основополагающим в его программе неоромантизма, с особой убежденностью и воодушевлением проявляется в публикуемых романах, один из которых — «Принц Отто», в послереволюционное время переиздается у нас впервые. Для массового читателя. Художник Г.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
Новая книга Светланы Арро – о династических связях России и Германии в XIX веке, когда две страны породнились благодаря многочисленным бракам великих князей, княжён, принцев, принцесс, царей и королей. Эти отношения основаны на взаимных поисках женихов и невест, которые не всегда завершались браками, но создавали дружелюбие государств. Немецкие принцессы становились русскими царицами, а русские княжны немецкими королевами. Русско-европейский рынок невест и женихов работал бесперебойно. Немецкие невесты и женихи мечтали о богатой, великолепной и загадочной России.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.