Мосты - [84]
Нина Андреевна хлопала глазами, точно кукла, и только вздрагивала каждый раз, когда Прокопий Иванович ударял кулаком по столу.
— Поставлю Илие Ингуряну у дверей, ни один черт без билета не пройдет! — попытался я закруглить разговор: учителя уже опаздывали на урок.
Но на перемене Нина Андреевна снова затопала острым каблуком по полу.
— Видеть не могу этого хулигана!
— Но мы не можем отгородиться от сельской молодежи…
— Видеть не могу. Я выставлю его!.. Каждую ночь вместе с Прокопием Ивановичем гикает у моих ворот… Как вам не стыдно, Прокопий Иванович… А еще комсомолец!
— А что, комсомольцы не имеют права гикать, когда хотят и где хотят?
— Учитель же, слава богу!
— Ну и что? Учителю нельзя гикать?
— Хотела бы я знать, с кем вы придете на бал!
— Не беспокойтесь, девушек хватает. И даже чересчур. Не буду цепляться за ваш хлястик…
— Еще бы! Ходите на посиделки, как деревенский парень!
— Что же мне, водиться с женатыми?
— Ведите себя с достоинством, подобающим учителю.
— Учителю на посиделки ходить нельзя?
— Учителю нельзя ковырять в носу, нельзя увиваться за девушками.
— Хе-хе, что же вы хотите? За кем мне увиваться?
— Святой Сысой! Святой Сысой!.. — Нина Андреевна, залившись румянцем, выскочила из учительской, забыв классный журнал.
От возмущения даже не заплакала.
— А что она ко мне пристает?
— Может, влюбилась? — усмехнулся математик. Заложил тетрадь линейкой и пошел на урок.
— Неужто?! — удивился Прокопий Иванович.
Никто не отозвался, и он ушел к своим первоклашкам. Я остался один: пожалуй, надо задержаться в учительской. С минуты на минуту может вернуться плачущая Нина Андреевна со своими обидами. И некому будет утешить ее.
2
Лишь на другой день я понял, что затеял наш математик. Он принес в учительскую целый тюк расчерченных, разукрашенных в три цвета приглашений. Вероятно, бедняга не спал целую неделю. Теперь дело стало за немногим: организовать все остальное! Чертежный шрифт математика это, конечно, очень красиво, но…
— Из дохода расплатимся с музыкантами, рассчитаемся за мясо, вино, муку… а прибыль сдадим в фонд сирот. Купим на зиму обувь, одежду… Так делали я в других селах!
— Да, да, — механически одобрил я.
Говорят, вступил в хору, пляши, хоть тресни. Пляска оказалась не из легких. Легко сказать, мука. Но как раздобыть ее в селе, проведшем чуть ли не все лето в эвакуации? Осенью Кукоара вместо пшеницы собрала урожай квитанций. Рассчитались с государством. Рассчитались с поставками… Но рассчитались и с пшеницей. Мяса тоже небогато в селе. Зато энтузиазма через край.
Нина Андреевна из старых тетрадных обложек вместе со школьниками сделала гирлянду, развесила под потолком бумажные цепи. Чистоту везде навели необычайную.
По случаю бала Прокопий Иванович привез из своего села шляпу первого парня на деревне. Чудесную шляпу из рисовой соломки, с китайскими иероглифами на широкой черной ленте. Да вот несколько дней как захандрил Прокопий! Математик сообщил ему, что на балах танцуют без головного убора.
— Почему бы мне не танцевать в шляпе?
— В помещении положено снимать…
— Это я знаю.
В учительской оборудовали буфет. Филуцэ Мокану, мужик хромой и плутоватый, как многие, меченные дьяволом, хлопотал, потирая руки от удовольствия: предвкушал, что и ему перепадет что-нибудь на учительском балу…
Прокопий Иванович спросил у Мокану насчет шляпы. Но тот не привык прямо отвечать на вопрос. Начал издалека:
— День святой Марии прошел?
— Прошел. Давненько.
— Тогда… в свою шляпу, и дело в шляпе!..
С тех пор как Мокану заделался продавцом в кооперативе, всякий стыд потерял.
Как и на любое торжество, музыканты пришли почти сразу за устроителями. Чтобы живее собрался народ, грянули медные трубы. Задребезжали стекла просторных окон, гулко отозвался, словно прокатился гром, вместительный зал. Музыканты соскучились по музыке. Но еще больше истосковались по табачку. Прижимая к груди трубы, ходили по школе, приставали то к одному, то к другому:
— Не найдется закурить?
Евлампий, капельмейстер, такой смуглый, что даже кажется зеленоватым, подходит ко мне:
— Я всегда знал, что вы станете большим человеком…
Скручивает Евлампий цигарку из моего табачка, закладывает за ухо и снова протягивает мне клочок газеты. Поет, как соловушка.
— Еще на самокруточку, товарищ директор… Потом мое дело — труба. Вы же знаете нашу работу… Свой человек.
Запах мяты окутывал школу. Я не думал, что наберется столько людей. Даже бадя Натоле пришел потанцевать со своей женой на нашем балу.
— Веселье будет несуточное! — гордо прошепелявил Евлампий. Подошел к отцу, попросил и у него закурить.
Музыкант был прав. Едва грянул оркестр, все ожило, заискрилось. Наша музыка затопила все село. Мне мерещилось, что во дворах приплясывают большие винные бочки. И люди, которые давят гроздья. А вино течет ручьями, гордое собственной, накопленной за лето крепостью. И само ищет слабака. Хочет позабавиться, поглумиться над его рассудком.
Учителя из соседних сел прибывали на бал на подводах. Мужчины надели одолженные ради такого случая галстуки. Из нехитрого своего гардероба умудрились выбрать самое лучшее. Что касается меня, я был в белоснежной накрахмаленной рубахе, одолженной у бади Василе. Этот американский подарок он получил вскоре после того, как потерял руку. Одолжив сорочку на вечер, я втайне надеялся купить ее.
Ион Чобану (Иван Константинович Чобану) родился в 1927 году в селе Будэй Оргеевского уезда в семье бедного молдавского крестьянина. Первые рассказы и очерки И. Чобану появились в периодической печати в 1952 году. Известность к И. К. Чобану пришла сразу же после выхода его первого романа "Кодры". Уже в нем молодой прозаик проявил себя как великолепный психолог, знаток быта, обычаев, истории молдавского села.Его романы "Кодры" (1957), "Мосты" (1968), "Кукоара" (1978), "Подгоряне" (1984) и другие произведения давно заслужили всеобщее признание.
Настоящий том "Библиотеки советского романа" объединяет произведения двух известных современных молдавских прозаиков: "Белую церковь" (1981) Иона Друцэ - историческое повествование о Молдавии времен русско-турецкой воины второй половины XVIII в и роман Иона Чобану "Мосты" (1966) - о жизни молдавской деревни в Великую Отечественную войну и первые послевоенные месяцы.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
В романе «Комиссия» Сергей Залыгин обращается к теме революции, гражданской войны и народовластия. Изображение хаоса, царившего в тот период, увиденного глазами крестьянина.С. Залыгин. Комиссия. Издательство «Современник». Москва. 1988.
В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.
В книгу вошли первая и вторая части трилогии "Ханидо и Халерха" — первого крупного прозаического произведения юкагирской литературы.Действие романа начинается в конце прошлого века и доходит до 1915 года.Через судьбы юноши Ханидо и девушки Халерхи писатель изображает историческую судьбу своего народа.Предощущение революционных перемен в жизни народов Крайнего Севера — таков пафос романа.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.