Мост на реке Бенхай - [46]

Из речи женщины на митинге в Донгхое

Враг не пройдет

Я опять еду по той самой трассе, по которой ехала три года назад. Но теперь поездка проходит совсем иначе: я совершаю ее в более трудное и сложное время. Три года назад вокруг расстилались мирные, спокойные, нежно-зеленые рисовые поля. Склонившиеся над ними фигурки людей в широких, конусообразных соломенных шляпах гармонично сливались с окружающим пейзажем. Да и этот яркий солнечный свет тогда не резал глаз — лишь изредка, примерно около полудня, приходилось нам останавливать машину, чтобы переждать зной.

Теперь же мы едем только ночью или очень ранним утром (скорее даже на рассвете), пока не взошло солнце. Но даже и при сумеречном свете можно различить, что мужчины и женщины — как и прежде склонившиеся над побегами риса — не расстаются с винтовками и автоматами…

Наша машина обтянута камуфляжной сеткой и замаскирована густыми ветками с пышными листьями Через реки мы переправляемся на паромах. Густой туман, над водой поднимаются испарения. Издалека мигают тусклые огоньки. Легко дышится, воздух насыщен утренней свежестью. Торопливо пьем терпкий горячий чай — и снова в путь. Когда я встречаюсь с людьми из селений, то вижу, что взгляд их стал более суровым и сосредоточенным, нежели в 1962 году, и они не отрывают настороженных глаз от неба. Это естественно, так как вьетнамская весна 1965 года отмечена зловещим рокотом американских самолетов. Едва заслышав этот злобный гул и свист, люди спешат либо в укрытие, либо на заранее назначенные им места боевых постов.

Да, жизнь теперь стала во много раз труднее, суровее, опаснее. И все же взоры людей, когда они узнают, что перед ними европеец друг, а не враг, становятся мягче, сердечнее. Тепло это стократ сильнее, чем чувство нависающей над Вьетнамом военной опасности. Чувствуется, что любой честный человек из Европы — которому близки эта страна и ее народ — очень нужен здесь сейчас, чтобы рассказать всему миру о героизме этого народа, о его трудовых усилиях и борьбе. Чтобы рассказать правду!

…25 марта. Погожий тихий день. Небо — без единого облачка. Жаркий полдень. Именно эту пору дня избрали американцы для проведения своих разбойничьих, террористических налетов. Вот и сейчас они во вьетнамском небе. Едва заслышав далекий гул самолетов, какой-то малыш, завернувшийся в кусок камуфляжной ткани, одним— привычным уже! — прыжком немедленно соскакивает на дно рва и мчится к убежищу.

— Да, они все научились этому! — с горькой улыбкой говорит переводчик. — Дети нередко остаются дома одни: родители работают в поле. Ребята хорошо понимают, что американские самолеты — это бомбежка, это смерть!..

С болью гляжу я на ребенка, которому даже в младенческие годы приходится жить под угрозой обстрела пиратов, хозяйничающих во вьетнамском небе — его небе. И невольно думаю о тех детях города Виньлинь, которые всего две недели назад погибли от рук американцев.

…Самолеты пронеслись стороной: они бомбили селение Виньтхай.

На следующий день, 26 марта, воздушная тревога настигла нас во время краткого отдыха в Хатине. Тихий, скромный и спокойный городок, окруженный широким поясом зеленых рисовых полей, — главный город одноименной провинции. После сигнала тревоги диктор местной радиостанции спокойным голосом сообщил места укрытий и передал группам народной милиции и отрядам территориальной самообороны распоряжение штаба — занять окружающие холмы и заранее указанные посты наблюдения.

Прошло всего несколько минут, и вот уже над городом раздается резкий характерный свист и рев пикирующих самолетов. Грохот взрывающихся ракет, треск очередей бортовых пулеметов… Мы едва успеваем спуститься в укрытие. Ушла первая волна бомбардировщиков, приближается вторая: двадцать пять машин. Они сбросили бомбы, обстреляли дороги и улицы. Но город не остался в долгу у бандитов: он ответил метким прицельным огнем. Двенадцать «скайрейдеров» не вернулось в тот день на базу. Один из летчиков подбитой машины выбросился на парашюте и бойцы самообороны помчались к месту падения: враг не уйдет!

Еще во время налета местная радиостанция сообщила защитникам Хатиня: сбито два самолета. Потом оказалось, что сбитых машин в шесть раз больше!

Едва прозвучал сигнал отбоя, мы выскочили из укрытия и поспешили в город, чтобы своими глазами увидеть цель атаки американских воздушных пиратов. Что такого они тут «обнаружили»?

Семнадцать жилых домов в предместье Кауфу. Семнадцать мирных хижин, крытых пальмовыми листьями! «Гарнизон» этих хижин — дети, женщины, старики!..

Дымятся пожарища. На дорогах и улицах видны свежие воронки и ямы. Огонь охватил деревья, вокруг распространяется горький запах паленого. Группы самообороны ищут бомбы замедленного действия. Десятки мирных жителей лишились крова, их имущество погибло в огне. Несколько человек ранено, некоторые тяжело. Беседуем с пожилым крестьянином Ле Нги. Из убежища, в котором он укрылся вместе с маленькой внучкой, Ле Нги видел пожар, уничтоживший его дом и все хозяйство. Но что он мог сделать? Кругом рвались бомбы, бушевало пламя… Спасти ничего не удалось. Осталась на Ле Нги лишь старая, заплатанная рубаха… С холодным и грозным блеском в глазах он говорит: