Мост на реке Бенхай - [47]

— Я спас внучку и себя. Пусть мы потеряли все, зато подлый враг получил хороший урок!

Короткая беседа с членами группы местной самообороны: она занимала огневую позицию вблизи нашего укрытия. В эту группу входят сотрудники провинциального банка в Хатине. Лишь только прозвучал сигнал воздушной тревоги, они покинули столы, счеты, бумаги. Быстро и без паники заняли свои места на огневой позиции, открыли огонь. После налета состоялось короткое собрание. Политический руководитель группы похвалил людей:

— Бой вели хорошо. Посты заняли строго в назначенные сроки. Враг не застал нас врасплох. Если он вновь атакует, ответим ему так же!

Поздним вечером жители Хатиня собираются на митинг. Узнав, что в их город приехал человек из европейской социалистической страны, жители просят меня выступить.

— Ну, что можно сказать в первый день великого испытания, выпавшего на долю вашего города? — волнуясь говорю я. — Мы, жители Варшавы и Кракова, Москвы и Ленинграда, Праги и Будапешта, всем сердцем с вами, дорогие товарищи и друзья! И мы не оставим вас в беде — верьте этому, верьте до конца!

…Ночью мы покидаем Хатинь. На проселочной дороге встречаем группу детей. Они чинно идут парами, в руках у них маленькие фонарики. Возвращаются из «лесной школы», укрытой в джунглях. Их товарищи-старшеклассники остались в городе: по вечерам они работают. Неожиданно свет фар выхватывает из темноты силуэты людей. За плечами у них винтовки и автоматы…

Что же напоминает мне это зрелище? Смутно мелькают какие-то кинокадры, страницы учебников, главы повестей… Только во всем этом иное, более сильное звучание, иной колорит. И вдруг мгновенная вспышка памяти. Ну, конечно же: «Но пасаран!».

Да, вьетнамские товарищи твердо говорят: «Враг не пройдет! Если он атакует нас снова, мы ему ответим так же, как сегодня, а может быть, еще сильнее! Мы готовы к отпору!».

Эти слова я слышала не только в Хатине, но и в других селах и городах, лежавших на моем пути. И потому я хочу еще раз подчеркнуть — вьетнамская весна 1965 года с огромной силой и новым смыслом напомнила всем нам замечательные слова почти тридцатилетней давности: «Но пасаран!», И мы верим, что так и будет:

— Враг не пройдет!

Военный словарь

9 февраля 1965 года, еще находясь в Варшаве, я читала важное сообщение, опубликованное в тот день всей мировой печатью: «В понедельник днем группа американских и южновьетнамских самолетов вновь бомбардировала различные районы города Донгхой, столицы провинции Куангбинь, на территории Демократической Республики Вьетнам. Согласно предварительным данным, зенитчики Вьетнамской Народной Армии сбили три американских самолета…»

В тот же вечер на экранах телевизоров мы увидели эти американские «скайрейдеры» со смертоносным грузом крупных бомб, отправлявшиеся на бомбежку городов Вьетнама. Сотни тысяч людей читали зловещую сводку. Услужливая память немедленно восстановила стушевавшиеся от времени образы, имена и названия, связанные с тем, что отнюдь не было мне чуждым — с большим и красивым городом Донгхой… Полоса желтых песков на прибрежном пляже, чистое небо, клочья высохших водорослей… Рыбачьи сети, сохнущие на весеннем ветру, бочки свежезасоленной рыбы, издающей острый запах… Дети из Донгхоя — смелые, бойкие, пытливые… И библиотека в древней пагоде. Библиотека, где хранятся произведения Бальзака, Твена и «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого на вьетнамском языке.

Картины мирного Донгхоя, особенно запомнившегося мне весной 1962 года, как-то не вязались с этими сухими строками тревожного коммюнике о разбойничьем американском налете. Не верилось, что прошло всего три года… А поскольку мой выезд во Вьетнам был уже решен, мне теперь хотелось как можно скорее выехать из Варшавы, чтобы увидеть друзей и те места, над которыми сейчас нависла тень смерти: смерти, прилетающей с Юга на крыльях реактивных машин…

* * *

7 февраля 1965 года пришлось на воскресенье. Во Вьетнаме февраль теплее, чем апрель в Центральной Европе, — это уже начало весны. Тет, как и во время моего последнего пребывания в ДРВ, отмечался в первые дни февраля. Но дорога, проложенная через урожайные, плодородные равнины Дельты, на сей раз привела меня в Донгхой уже после окончания праздника. Однако я отчетливо представляла себе город таким, каким он был недавно. Низенькие домики обрели веселый, праздничный вид: их украсили выпуклыми алыми фонарями и бумажными полосками с добрыми пожеланиями здоровья, счастья и долгих лет жизни. Радиостанция передавала танцевальные мелодии. На рынке и в магазинах царила суета — люди спешили сделать покупки, выбрать хорошие подарки. Хозяйки хлопотали на кухнях: готовили традиционные новогодние блюда. И цветы— много цветов, особенно веток зацветающего персика. Взаимные визиты родных и знакомых. И сердечные, ежегодно повторяемые слова:

— Желаем вам здоровыми дождаться следующего праздника. Пусть наша страна станет наконец единой и нераздельной вовеки!

Этим словам сопутствовала надежда. Надежда, подкрепленная сообщениями о победах партизан в Южном Вьетнаме. В этом радостном настроении отмечала Тег и провинция Куангбинь. Та самая провинция, которая дала вьетнамскому народу многих видных и прославленных деятелей Движения Сопротивления.