Мост на реке Бенхай - [48]

7 февраля пришлось на воскресенье.

* * *

— День тогда был погожий, — повторяет немолодая женщина, перевозчица Со. — Небо еще красивее, чем сегодня. Ни одного облачка…

Жена рыбака — мать четверых детей. Крестьянское загорелое лицо. В молодости она служила в домах богатых жителей Донгхоя, теперь имеет паромную лодку, на которой перевозит пассажиров через реку Нят, в предместье Баонинь.

Со внимательно выслушивает мои вопросы, порой задумчиво сводит брови. Я вижу, что она старается вспомнить все, ничего не упустить, сохранить каждую существенную деталь.

— Была я тогда дома одна, дети ушли в школу… Сколько длится переезд на лодке? А это зависит от ветра. Если река спокойна и воздух тих, то пассажиры будут на том берегу через пятнадцать-двадцать минут. Беру я сразу двадцать человек. Если дует встречный ветер, значит едем полчаса… А в тот день, повторяю, небо было еще светлее, чем сегодня. Вам, наверно, известно, что Тет — это начало весны?

— А праздник нынче был очень удачным! — вмешивается женщина пассажирка, внимательно следившая за нашим разговором. — Перед этим мы собрали на полях хороший урожай риса и был отличный улов…

— За сутки я делаю на своей лодке двенадцать ездок, — продолжает Со. — Ну, а когда ветер очень сильный и трудно грести, — конечно, меньше. А в этот день народу было очень много. Известно, после Нового года люди возвращаются из гостей, из праздничных отпусков. Ехали и матери с детьми… С утра пришлось изрядно потрудиться, ускорить переправу: десять рейсов сделала. Так продолжалось до полудня…

Мог ли кто-нибудь из жителей Донгхоя предположить, что пронзительный рев сирены на сей раз возвестит не учебную тревогу, а настоящий массированный налет, воздушное нападение? По-вьетнамски такое нападение называется тан конг кхонг гуан. Такую именно фразу я записываю в свой польско-вьетнамский разговорник. Составляя эту книжечку, молодой писатель Тань Ле, выпускник польского филологического института, не мог предвидеть, какие слова окажутся необходимыми европейцу в ДРВ весной 1965 года…

Все вокруг дышало в тот день покоем. Покоем, который оказался не только призрачным, но и глубоко трагичным.

Я вижу события того памятного дня так четко, словно они произошли вчера… Вот Со поспешно хватает камуфляжное полотнище, испещренное зелено-желтыми пятнами маскировки. Весло в руки и — к берегу, к берегу! Она дома одна. Муж — на море вместе с другими рыбаками, дети — в школе. На берегу становится тесно: сюда прибежали группы самообороны. Они принесли оружие и боеприпасы. Время не терпит: дорога каждая минута, каждая секунда — после сигнала тревоги не приходится долго ждать самолетов. Вот они! С ревом, на огромной скорости проносятся над Донгхоем, над головами людей. Снижаются, пикируют… Сбросили первую серию бомб. В гул разрывов вплетается мелкая дробь пулеметных очередей. Стервятники бьют по бегущим жителям. Бойцы самообороны прыгают в лодку. Скорее на тот берег! Где-то неподалеку взвилось огромное пламя, огонь лижет серые крыши из пальмовых листьев… Лодку быстро отталкивают от берега, люди торопятся на свои посты. Твердой и уверенной рукой Со поспешно ведет перегруженную лодку. Обычно ей помогает кто-либо из мужчин, но на сей раз рядом с Со встал юноша, который только что сидел на берегу и ловил рыбу. На дне лодки лежат ящики с патронами. Почему же Со не боялась вести лодку под градом пуль и осколков? Ведь это же естественно — в такой момент испытать страх: страх не столько за себя, сколько за детей, за мужа! Она же знала — пуля и снаряд врага не разбирают, кого поразить… Но, как говорит Со, страх можно преодолеть…

Серо-зеленая гладь широкой Нятле. Теперь я знаю: сколько бы раз ни смотрела я на нее — всегда передо мной на фоне реки будет возникать силуэт немолодой женщины, ловко маневрирующей веслом и направляющей лодку под непрерывным обстрелом американских самолетов. Какая-то врожденная и суровая гордость характерна для облика Со, когда она высоко поднимает голову.

— Да, я не молода. Но у меня еще достаточно сил и здоровья, чтобы участвовать в общей борьбе…

* * *

— День этот в нашей больнице, как всегда, проходил спокойно, — начинает свой рассказ медсестра Данг Тхи Тхиа.

Лицо ее красиво, оно еще хранит черты девичьей прелести. Даже не верится, что у Данг — двое детей. Ласково баюкает она своего маленького сынка. Девочка, чуть постарше, присела у ног матери.

— Работаю я в детском отделении. Обычно пациентов у нас мало. И это хорошо. Самым серьезным больным в тот день был мальчик с тяжелым нарушением нервной системы… Когда я поняла, что это не учебная тревога, а настоящий вражеский налет, то подумала: «Они не будут бомбить здания, находящиеся за городом. Ведь это же больница!..»

Длинная пулеметная очередь, которой американский стервятник прошелся по крыше главного корпуса больницы и по белому флагу с красным крестом, перечеркнула эти иллюзии. Слава и гордость Донгхоя — недавно построенная современная больница на двести мест — теперь в любую минуту могла разделить участь остальных зданий города. Оставалось одно: спасать больных!

В этот день дежурные по больнице (праздник: большая часть персонала находилась дома) не могли справиться с нагрянувшей бедой. Из рассказа Данг Тхи Тхиа по крохам восстанавливается страшная картина налета…