Мост на реке Бенхай - [44]

— За проволоку…

Да, это обычная судьба вьетнамцев на Юге, если на них пало хотя бы малейшее подозрение в симпатии к «Вьетконгу». Я расспрашиваю моих собеседников об условиях жизни на селе по ту сторону реки Бенхай. Ответ печальный: риса от собственного урожая хватает только на полгода. Потом — голод. Налогов, а также всяческих косвенных и прямых обложений — не сочтешь.

— А где ты работал?

— Пастухом был. Пас буйволов.

— Читать и писать умеешь?

— Нет… Правда, три буквы вывести могу… Не было у нас школы, ни в нашей деревне, ни по соседству… — горько добавляет Кхунг.

— Американцы часто приезжают в вашу деревню?

— Да, часто!

— А беседуют они с крестьянами?

— Беседуют?!.. О нет! Наши люди боятся их, как тигров! Бегут от них за тридевять земель. А кто не успел — прячется в доме или закрывается в подвале и не выходит до тех пор, пока они не уедут…

— А членов Международной комиссии вы видели?

— Да конечно. Они ездят на белых автомашинах.

— Знают ли у вас, кто эти люди из Комиссии? Из какой страны они приехали?

Минута раздумья.

— Разные там люди… Темнокожие — эти индийцы. Но есть и белые… — из Канады и Польши.

— Из Польши — мои земляки. Есть такая страна Ба-лян. Скажи, где она находится?

Парень колеблется.

— Где-то в Европе… Далеко!

— А известно у вас, что делает Комиссия? Для чего она создана?

— Она контролирует порты и города…

— А в вашей или соседних деревнях люди боятся членов Комиссии? Ну, скажем, так, как американцев?

— Нет, что вы! Когда едут белые машины, у нас никто не прячется, никто не боится.

— Почему?

— Ну, просто незачем… Люди из Комиссии совсем не такие, как «те». Они не злые. Они любят детей, часто улыбаются им, угощают конфетами, разговаривают…

* * *

Лента дороги вьется среди зеленых рисовых полей. Обычный вьетнамский пейзаж. И вдруг на обочине вижу большую таблицу с надписью: «Демилитаризованная зона»… Мимо нас проносится «джип», в котором рядом с бородатым индийцем-сикхом сидит офицер в польской форме.

Уже издалека видны два различных флага. На одном из них три желтые полосы на алом фоне. Это как раз тот флаг, вывешивать который (как отмечает западная пресса) не очень-то спешат жители сел и городов Юга.

Второй флаг — наш (да позволено будет мне так назвать его, ибо мы не только друзья, но и братья вьетнамцев), хорошо всем нам знакомый. На красном полотнище горит пятиконечная золотая звезда. Впервые она осветила путь народным борцам-партизанам еще в 1940 году.

Два разных флага развеваются на двух берегах реки. Внешне эта река ничем особенным не отличается от своих многочисленных «сестер». По живописности она даже уступает Светлой, Красной и Черной. Но когда я видела ее на карте, она всегда с неодолимой силой приковывала к себе мой взгляд. Вот и теперь — не могу оторвать глаз от нее.

Мы приближаемся к демаркационной линии, проходящей точно вдоль 17-й параллели. Я уже вижу длинный мост на реке Бенхай. Северная его половина окрашена в алый цвет, южная — в зеленый…

Этот мост называется «Хиенлуонг». Он не соединяет, а разделяет, разлучает.

Ничто не может объяснить существования этой границы, и ничто не может оправдать ее установления. Ничто! Ни условия местности, ни различие в природе, ни иной язык, обычай, история… За последние годы мне довелось пересекать многие границы. Но ни одна из них не казалась мне такой искусственной и враждебной, такой несправедливой и унижающей народ, как эта.

Одинаковый пейзаж по обе стороны моста. Абсолютная тождественность зелени полей. И… невидимая стена, наглухо разгородившая страну в самом ее сердце!

До апреля 1956 года, как говорят сопровождающие меня товарищи, жители сел и городков по обе стороны реки Бенхай могли посещать друг друга. Но в ту памятную весну сайгонские марионетки вдруг запретили всякий контакт с Севером. С того времени проезд и проход но мосту Хиенлуонг открыт только для белых «джипов» Международной комиссии. И лишь тайком, под покровом темной ночи, вплавь, перебираются на северный берег доведенные до отчаяния жители Юга…

Много раз правительство ДРВ обращалось к сайгонским властям с предложением организовать почтовую связь между жителями Севера и Юга, предоставить возможность родственникам видеться хотя бы в дни праздника Тет. Но каждый раз эти разумные и гуманные предложения встречали грубый отказ сайгонских марионеток. Трудно избавиться от мысли, что очень уж недолговечен и слаб должен быть тот режим, который пуще огня боятся любого письма с Севера.

Теперь, оказавшись на берегу Бенхай, я понимаю, почему мои спутники заставили меня надеть брюки, черную блузу и эту широкую шляпу, закрывающую мое лицо: невидимые отсюда глаза жандармов зорко наблюдают за северным берегом. При моем небольшом росте, соломенной вьетнамской шляпе и черно-коричневой одежде я издалека могу сойти за местную жительницу. Дело в том, что никому из приезжих — главным образом «красным» из-за рубежа — нельзя находиться на демаркационной линии. Особенно привлекает внимание сайгонцев появление европейца: это немедленно становится поводом для потока обвинений по адресу ДРВ в нарушении Женевских соглашений. Сами же марионетки не только нарушают, но попирают соглашения каждый день, каждый час!