Мост - [119]

«…Крестьянство, как и всякая мелкая буржуазия вообще, занимает и при диктатуре пролетариата среднее, промежуточное положение: с одной стороны, это — довольно значительная (а в отсталой России громадная) масса трудящихся… с другой стороны, это — обособленные мелкие хозяева, собственники и торговцы. Такое экономическое положение неизбежно вызывает колебания между пролетариатом и буржуазией…»

Мурзабай все больше удивлялся. Старался вспомнить, где и что слышал о Ленине.

Ведь все насквозь видит! Словно сам жил среди крестьян. Пролетариату верит. Говорит, за социализм боремся. Однако о том, каким должно быть хозяйство крестьянина в этой новой жизни, здесь не сказано. Скорее всего, можно отыскать в другой книге Ленина. Вот это — голова. Такой человек на весь мир один за сто лет рождается.

Так думал Мурзабай, прочитав три брошюры. И все же он хотел еще поспорить с воображаемым Тагамом.

4

Перед тем как выехать из села, Захар Тайманов внимательно присматривался к сельчанам. И тогда он наметил предложить на пост председателя сельского Совета Шатра Микки, а председателем комитета бедноты — Ахтем-Магара. Магар, как и Микки, — человек прямой, честный. Характером малость тверже, правда, грубоват, зато грамотный. Захар немало наблюдал и за Пашкой Васьлеем, и он вроде мужик подходящий.

Эти три человека, не без помощи Захара, собрали вокруг себя довольно большой актив.

И в Заречье Захар для работы в Совете и в комитете бедноты наметил людей стоящих.

Из Кузьминовки в Чулзирму Захар наведывался редко. Однако смог организовать партийную ячейку. Из Чулзирмы в партию записались те же трое: Ахтем-Магар, Шатра Микки, Пашка Васьлей; в Заречье — четверо. И для Чулзирмы и для Заречья ячейка общая. Советы работали раздельно, в то же время комячейка объединяла коммунистов двух селений по обеим сторонам Ольховки, руководила работой Советов и комбедов.

Молодым коммунистам было нелегко: сплошные раздоры с односельчанами.

Кулаки в первое время было притихли. И то, что оба села как бы разделились, основательно спутало их планы. Однако сельские куштаны недолго бездействовали. Вскоре некоторые обстоятельства стали им на руку.

К масленице все молодые мужчины по мобилизации пошли в Красную Армию. Из Чулзирмы Пашка Васьлей, из Заречья — два коммуниста. Актив поубавился, подкулачники осмелели. Временно затаившиеся горлопаны, при подстрекательстве кулаков, стали шуметь и на сходках.

Найти повод для явного возмущения, можно оказать, помогли сами молодые коммунисты. В одном деле они допустили ошибку. Добрый и несколько мягкохарактерный Шатра Микки начал, а Ахтем-Магар с Гревцовым, не подумав как следует, продолжили. А после всем пришлось пожалеть.

На селе у каждого много родни. У бедняков немало и среди имущих. Принуждать людей, связанных с тобой кровно, не очень-то и удобно.

— Мы будем собирать налог в Заречье, а русские — в Чулзирме. Всем будет легче, — предложил Шатра Микки.

Так и поступили. Во время денежных сборов особых столкновений не было. Деньгами платили только богачи, и село это ничуть не взволновало. Волнения начались, когда приступили к вторичному сбору продразверстки.

Только с одной разверсткой рассчитались, пришла другая. Получив такую весть, коммунисты собрались в Заречье. Поскольку денежные сборы прошли спокойно, то и эту работу решили продолжить тем же способом: зареченские пусть работают среди чулзирминцев, а те — в Заречье.

Кулаки нашли повод для возмущения. Но кроме повода были и условия: приближалась черная туча с востока. И называлась она — Колчак. Но кто такой Колчак? Черт его знает. Говорили, что он уничтожает всех, кто за Советы… Ходили слухи, будто Колчак станет новым царем.

Идти-то он идет к этим краям, но дойдет он сюда? Неизвестно. Именно это заставило Фальшина еще сомневаться. Во время наступления белочехов он просчитался, действуя в одиночку. Поэтому сейчас образовал «ячейку».

Вокруг Фальшина тоже собрались люди из обоих сел. И у них провозглашена своя программа: «Советы пусть будут, но без коммунистов». Мы-де не против Советской власти, только лишь против коммун.

В волости все складывалось по-разному, однако нигде еще кулаки открыто не выступали.

Жизнь вроде бы вошла в колею. Наступало время распустить ревкомы, теперь с делами волости справляется исполком.

Число коммунистов стало быстро расти. Партийную работу перестроили, объединив коммунистов нескольких волостей, создали райком.

Решили, что райком должен быть в Ключевке, она на окраине Кузьминовской волости, в то же время — в центре для сел и деревень других волостей.

Ключевка раскинулась у большой полноводной реки, на городском тракте — и Ключевский базар привлекал немало народу из окрестных мест.

Село быстро разрасталось — лавок, лотков и больших красивых домов там невесть когда настроили больше, чем в Базарной Ивановке.

После роспуска волостного ревкома Захар готовился к возвращению домой. Райком было не хотел его отпускать, но он сумел упросить, приведя основательные доводы:

— Колчак приближается, — объяснил Захар. — Разумеется, как бы быстро он ни приближался, но через реки: Ольховка, Кутулук, Боровку — с бухты-барахты не сможет переправиться. Вскоре реки вскроются, начнется ледоход. Чулзирма — единственное село в волости на правом берегу Ольховки. Вешние воды надолго отрежут его от других селений. Кулаки тогда, в связи с приближением Колчака, и вовсе распояшутся. Там сейчас всего-то только два коммуниста, да и то с очень небольшим стажем. Я там буду нужнее.