Москвины: «Лед для двоих» - [14]

Протопопов Олег Алексеевич. Родился 16 июля 1932 года. Фигурным катанием начал заниматься в 15 лет. Заслуженный мастер спорта СССР. Специализация — парное катание. Первая партнерша Маргарита Богоявленская. Образование — Ленинградский институт иностранных языков (преподаватель).

Вместе начали выступать в в 1954 году. На своем первом чемпионате Европы в Братиславе (1958) заняли 10-е место. В том же году стали 13-ми на чемпионате мира в Париже.

Двукратные олимпийские чемпионы (1964, 1968). Четырехкратные чемпионы мира и Европы (1965-68). Трехкратные вице-чемпионы мира и Европы (1962-64). Бронзовые призеры чемпионатов мира и Европы (1969). За спортивные достижения награждены двумя орденами Трудового Красного Знамени.

Тренеры — Петр Петрович Орлов, Игорь Борисович Москвин.

В 1957 году поженились. Завершили спортивную карьеру в любительском спорте 1971-м. В течение последующих четырех лет — солисты Ленинградского балета на льду.

Чемпионы мира среди профессионалов (1973, 1983, 1985). Серебряные призеры этих соревнований в 1984 году и бронзовые — в 1986-м. Завершили соревновательную карьеру в профессиональном спорте в 1987-м.

С 1979-го и по настоящее время постоянно проживают в Швейцарии.

Факт довольно продолжительной работы Москвина с Белоусовой и Протопоповым — не только самым легендарным, но и самым эгоистичным и самым изысканно-артистичным дуэтом мирового парного катания — в свое время стал для меня откровением. С фигуристами я была знакома много лет, мы не раз встречались и беседовали на тех или иных соревнованиях, но ни Мила, ни Олег никогда не упоминали о том, что их достижения в спорте — заслуга кого-то, кроме них самих. Что касается Москвина, он вообще никогда не был склонен афишировать собственные тренерские успехи.

Алексей Мишин заметил однажды на этот счет:

— Работа Москвина с Белоусовой и Протопоповым очень неправильно оценивалась Олегом. Он искренне полагал, что сам себя тренирует. Помню его высказывания, достаточно оскорбительные для Игоря Борисовича, где он говорил, что основную помощь ему оказывает заливщик на катке. Москвин очень много с ними работал. Другое дело, что многому в этой работе учился сам, ведь Протопопов являл собой апофеоз художественного взгляда на фигурное катание с очень высокими требованиями к спортивной стороне.

Наташа Бестемьянова высказалась немного иначе:

— Игоря Борисовича всегда отличало совершенно потрясающее качество. Работая со спортсменом, он умел настолько хорошо научить его, «вытащить» из человека все, на что тот был способен, что его собственная тренерская роль как бы уходила на второй план. Окружающие только ахали: «Какой гениальный Овчинников! Какой гениальный Бобрин!» И как-то повелось считать, что у Москвина одни только гении и катаются».

* * *

Белоусова и Протопопов (официально Людмила носила фамилию мужа, но выступала под своей девичьей фамилией) безусловно были гениями. Сам Москвин говорил о них так:

— Если бы в начале своей тренерской карьеры я не пересекся с Протопоповыми, меня, возможно, вообще не потянуло бы в сторону творчества. Работал бы так, как Станислав Жук, у которого вся работа велась, словно на передовой линии. Он был тренер-деспот. Никогда не объяснял, почему нужно выполнить то или иное задание. Просто приказывал. Как в армии. Но главное — его методика давала результат. Поэтому основной тезис Жука заключался в том, что от добра добра не надо искать. Если стиль востребован и дает результат, значит это прогрессивный стиль.

Мы со Стасом всегда были дружны. Более того, в определенном смысле я очень Жуку завидовал: за него всегда стояла горой вся всесоюзная федерация фигурного катания. В парном катании тогда работало не так много тренеров. Очень много сделал в свое время Игорь Борисович Ксенофонтов. Он был гениальным организатором. Говорил прибаутками, но делал дело. Все свердловские пары были либо его, либо от него.

Мне нравилось, как он работал. Как организовал свою школу, своих тренеров. Тренер ведь — это не только тот, кто диктует. А тот, кто умеет создать обстановку, в которой другие тренеры развиваются как бы сами собой. Но Ксенофонтов жил в Свердловске. Естественно, из его группы постоянно шел большой отток спортсменов в Москву — в группу Жука. Отказаться было невозможно: в определенный момент партнера просто призывали в армию, и выбор сводился к минимуму: либо в часть, либо в ЦСКА — в спортивное общежитие. Единственным чужеродным исключением из этой схемы был Саша Зайцев — его Жук целенаправленно привез из Ленинграда в пару к Ирине Родниной.

Позиция руководства федерации тоже была проста: были нужны медали, Жук их поставлял, поэтому ему и создавались наиболее благоприятные условия.

У меня же было два часа льда днем — на пары, и два часа вечером — на одиночников. Все остальное время лед был занят хоккеистами. Работать, естественно, было неудобно, но никакой другой возможности кататься просто не было. Спасало то, что мы довольно много времени проводили на сборах.

У Стаса в Москве тогда каталась Танечка Жук — его сестра — и Саша Гаврилов. Эту пару Жук выпестовал от начала и до конца. Это чисто его работа. В 1963 году я даже присматривал за этой парой на чемпионате мира в Кортина д’Ампеццо в Италии. Стас в те годы еще выступал в балете на льду и так получилось, что из-за собственных гастролей не смог поехать в Италию. И тренером на те соревнования послали меня, поскольку у меня за сборную страны катались еще две девочки — Галина Гржибовская и Елена Щеглова. И Олег с Милой.