Москвины: «Лед для двоих» - [13]

* * *

Вспоминая о начале тренерской карьеры Москвина, один из его первых учеников Алексей Мишин рассказывал мне:

— Когда мы с Тамарой только начали кататься, Игорь Борисович постоянно искал какие-то новые идеи. Обычно люди, которые только что сами ушли из спорта не очень этим отличаются. Москвин же постоянно находился в самом разноплановом поиске. Размышлял, к примеру, так: на конькобежных коньках человек скользит лучше, чем на фигурных. В чем разница? Конькобежные коньки тоньше. Значит, и для фигурных коньков надо делать лезвия более тонкими. Как яхтсмен и буерист он знал, в частности, что полозья буеров делаются из бронзы. Сделал бронзовые коньки для Тамары, когда она еще каталась, как одиночница.

Когда я сам занялся наукой, а потом и тренерской работой, то стал заново переосмысливать и работу Москвина. Что было характерно для него больше всего? Аналитический подход. Этот краеугольный камень я у него позаимствовал и развивал очень последовательно.

Чуть позже историю о бронзовых коньках я услышала от Тамары. О том, как она перед выступлением клала эти коньки на батарею, чтобы нагрелись лезвия, а потом быстро надевала и шла на лед. И они, пока не остывали, совершенно потрясающе скользили.

— Я просто знал, что внутреннюю часть подшипника, чтобы добиться лучшего скольжения, иногда делали из бронзы, — пояснил мне по этому поводу Москвин. — Вот и попробовал выточить конек из бронзовой пластины. Не знаю уж, насколько это было лучше, но коэффициент скольжения у такого конька, безусловно, был выше, чем у обычного. Проблем, чтобы сделать такие коньки, по тем временам не было. У меня имелось достаточно много связей среди инструментальщиков, к тому же основные заготовки я делал сам. Да и людям, к которым я обратился, в какой-то момент стало просто интересно, что из моей затеи получится. Поэтому и помогали охотно.

Когда я впервые этим занялся, то сначала пробовал другой вариант: внутренняя часть лезвия из инструментальной ножевой стали, а внешняя — из алюминия. Но такие коньки скользили плохо — слишком жесткой получалась стальная часть. На них можно было ездить год без дополнительной заточки, но лезвия так и оставались шероховатыми — не заполировывались. А это для фигурного катания достаточно принципиально. То, что лезвия получались легче, чем другие, большого преимущества тоже не давало. Ведь основной груз на ногу дает не конек, а ботинок.

Хромо-никелевый сплав, с которым я тоже много экспериментировал, обеспечивал хорошее скольжение, но плохо «держал точку». Таким образом я и пришел к выводу, что бронза — почти идеальный металл, если речь не идет о катании в очень большой мороз. На морозе бронзовые лезвия начинали «примерзать» и скольжение становилось неважным — хуже, чем у обычных. Поэтому их иногда и приходилось греть.

В том сугубо техническом разговоре с Москвиным я не могла не вспомнить историю, которую много раз слышала от Олега Протопопова. О том, что он в свое время сконструировал для себя и для партнерши какие-то совершенно необыкновенные коньки и собственноручно сшил ботинки. Однако когда я спросила об этом тренера звездной пары, он лишь пожал плечами:

— Не знаю. Коньки, на которых катались Мила и Олег, были английскими. Ботинки же мы всегда шили по индивидуальным меркам. У Олега была колодка, которую ему в свое время сделали в Ленинграде на ортопедической фабрике. Вот по этой колодке ему и делали ботинки. Это нормальная, довольно распространенная в те времена вещь. Такое делали для фигуристов и в Москве, и в Ленинграде.

Другое дело, что кататься в одних и тех же ботинках много лет просто невозможно. У меня например, когда я катался сам, ботинки до такой степени промокали на тренировках от пота, что соль выступала снаружи — белыми разводами по коже. Хотя в 70 лет такого уже не бывает — железы функционируют совершенно иначе.

Рассуждая об уникальности своих первых учеников — Белоусовой и Протопопова — Москвин тогда сказал:

— Сейчас в фигурном катании уже не осталось людей, до такой степени преданных этому виду спорта…

Для людей, видевших Людмилу Белоусову и Олега Протопопова на льду в лучшие годы их выступлений, они до сих пор остались легендой.

В одной из западных статей о русской паре писалось: «Людмила и Олег — это союз, который был создан на небе и не может быть разделен даже со смертью обоих партнеров. Всю свою жизнь Людмила и Олег были сообщающимися сосудами, где один черпает все необходимое у другого, дополняя его, в свою очередь, чем-то своим. Поэтому делиться с посторонними, будь то ученики или коллеги по работе, им попросту нечем: все уходит на себя, для восстановления истраченного и создания нового. От этого — конфликты с товарищами по сборной или балету на льду, в которых они видели не более чем пришельцев в принадлежащем им, и только им, микрокосмосе парного фигурного катания…»

Глава 4. ЛЮБОВЬ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Личное дело: Белоусова Людмила Евгеньевна. Родилась 22 ноября 1935 года. Фигурным катанием начала заниматься в 16 лет. Заслуженный мастер спорта СССР. Специализация — парное катание. Первый партнер Кирилл Гуляев. Образование — Ленинградский институт железнодорожного транспорта.