Москвичи и черкесы - [88]

От автора повести не укрылся вред чрезмерного развития военной бюрократии, совершенно заслонившей своими личными интересами общие цели и уничтожившей единство в распоряжениях. В этом отношении автор стоит, безусловно, на стороне старого порядка, когда не было огромных, всепоглощающих штабов. Вспоминая времена Ермолова, капитан Пустогородов замечает, что теперь «служба трудна тем, что не разберешь, кто начальник, кто подчиненный: все распоряжаются, повелевают. В походе – два ли батальона, смотришь – отрядный начальник назначает себе начальника штаба, этот, в свою очередь, – дежурного штаб-офицера, который набирает себе адъютантов, те берут, кого хотят, в писаря, и так является сам собою импровизированный целый штаб.

Ему нужны урядники и казаки на ординарцы и на вести; люди балуются с денщиками без всякого присмотра, так что жаль давать туда хороших казаков. Кончится экспедиция, выдадут награды… кому?…штабным писарям, бессменным ординарцам и вестовым, а настоящие молодцы, бывшие во фрунте, истинно отличившиеся, не получают ничего».

Очень оживленную картину представляет описание ставропольского общества. Здесь все портреты, начиная с содержателя гостиницы грека Ноитаки, гордо носившего на шее медаль с надписью «За бесполезное». Многих из посетителей его трактира не трудно узнать еще и теперь. Так, майор Лев, низенького роста, с большими бакенбардами, есть Лев Сергеевич Пушкин, брат поэта. Автор отзывается о нем как об умном, честном, безукоризненном офицере, у которого страсть – казаться хуже, чем он есть, пренебрегая общим мнением. Под именем пьяного и хвастливого Янкель-паши изображен военный инженер Компанейский, о плутовских подвигах которого много говорится в воспоминаниях Филипсона. Любопытен как тип адъютант, названный в повести Грушницким. Автор дал ему это имя, очевидно, с намерением показать, что с него Лермонтов списал соперника Печорина. Нам случалось читать и слышать, будто лермонтовский Грушницкий списан с Н. П. Колюбакина, известного впоследствии кавказского деятеля. Можно положительно сказать, что Грушницкий «Героя нашего времени» и, особенно, «Проделок на Кавказе» не дает основания к такому сближению. В молодые годы Н. П. Колюбакина можно было упрекнуть за резкость и заносчивость, которые обошлись ему очень дорого. До старости сохранил он необыкновенную вспыльчивость, давшую повод к известному его прозвищу «немирной». Но он был всегда и неизменно благороднейшим человеком.

В описании общества на Кавказских минеральных водах автор повести менее щедр на портреты. Он только вскользь говорит о вельможе (т. е. генерале Головине), приехавшем в Кисловодск отдохнуть от трудов своего огромного управления, но зато не жалеет красок для изображения его приближенных и особенно генерала Мешикзебу, в котором нельзя не узнать П. Е. Коцебу, тогдашнего начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса.

Неудовлетворительное положение дел на Кавказе в управление Головина обратило на себя внимание императора Николая Павловича. В 1842 г. военный министр князь Чернышев по высочайшему повелению отправился на Кавказ для соображения на месте способов к скорейшему умиротворению непокорных горцев. В три месяца пролетел он 4000 верст и возвратился в Петербург с убеждением в глубоком знании и понимании всех обстоятельств посещенного им обширного края. Ермолов, говоря об этой поездке, называл Чернышева благотворным светилом, которое обтекало Грузию с обещаниями благоденствия ее народам. Последствием ее была смена Головина, Граббе и Засса. Первый ушел с почетом и наградами и вскоре получил генерал-губернаторство в Риге, последние двое остались не у дел.

Чернышев предложил новую систему военных действий на Кавказе – оборонительную. Всем частным начальникам было наистрожайше предписано не предпринимать никаких экспедиций или поисков для наказания горцев, но, оставаясь в полной готовности отразить всякие их против нас враждебные покушения, устремить всю деятельность на внутреннее устройство войск и улучшение обороны существующих линий.

Исполнение этой программы было поручено Александру Ивановичу Нейдгардту (1784–1845). Не можем отказать себе в удовольствии привести здесь острое слово Ермолова по поводу частой смены главных начальников Кавказа. Когда Головин после увольнения прибыл в Москву, Ермолов навестил его и рассказывал: «Был у старика Головина. Он хорошо поместился в том доме, в котором до того жил его предместник по управлению Кавказом, барон Розен. Жаль только, что Головин не мог взять квартиру больше, чем на год: Нейдгардт, уезжая на Кавказ, дал уже задаток…» Действительно. Не прошло и двух лет, как Нейдгардт должен был оставить Кавказ. При нем оборонительная система Чернышева принесла быстрые и очень горестные плоды. В 1843 г. Шамиль в короткий срок овладел всеми нашими укреплениями в Нагорном Дагестане, истребив почти поголовно незначительные их гарнизоны. Нейдгардта заменил граф М. С. Воронцов, получивший со званием наместника и главнокомандующего возможность действовать самостоятельно, а не под руководством петербургских канцелярий.