Москва. Путь к империи - [12]

.

Неизвестно, с чьей помощью пережили новгородцы тот страшный голод, известно другое — пережили, а уже через год они вели бурную военную деятельность, успешно торговали с Готландией и Данией. Еще через четыре года, то есть в 1134 году, они проиграли битву на Ждановой горе, а через несколько месяцев посчитали необходимым основать новый город Волок-Ламский, связавший их с Московской землей. А купцы, как известно, всегда вкладывали деньги только в надежные предприятия.

Юрий Долгорукий, вынужденный участвовать в междоусобице и отстаивать дело Мономашичей, не мог не обратить внимания на этот ход Новгорода, жители которого основанием Волока-Ламского, во-первых, «прорубили окно» в Московское пространство, во-вторых, сделали очередной шаг на юг. Само по себе это действо было полезным для экономического развития Московской земли. Но надо помнить, что новгородцы всегда предпочитали республиканский способ жизнеустройства, а в 1136 году на вече они объявили город республикой. И эта неизживная тяга северного соседа к самостоятельности, да еще и к республике Юрию Владимировичу не могла нравиться.

В 1136 году в Новгороде вспыхнул мятеж. Народ не простил Всеволоду Мстиславичу позорного бегства со Ждановой горы, буйствовал два года, сменил двух князей на вече и в конце концов призвал в Новгород Ростислава, сына Юрия Владимировича, что можно считать важной дипломатической победой суздальского князя.

Еще не остыли страсти в Новгороде, как Ольговичи объявили войну Мономашичам. Они имели на это право. Старший Ольгович, Всеволод, был не моложе великого князя киевского, а значит, он мог занять великокняжеский престол. Ярополк, собрав огромную армию, поддержанный почти всеми русскими князьями, а также венграми и берендиями, подошел к Чернигову. Всеволод вынужден был просить у Мономашича пощады. Ярополк исполнил просьбу, но Ольговичи ответили на это злом.

Они не смирились с поражением, лишь затихли, дожидаясь удобного момента. И он вскоре наступил.

18 февраля 1139 года Ярополк умер. Через четыре дня из Переяславля в Киев прибыл Вячеслав Владимирович. Его, как государя, встретил окруженный народом митрополит. Но государем Мономашич не стал. Всеволод Ольгович, старший из рода Рюриковичей, с небольшой дружиной подошел к столице, разрешил воинам грабить и жечь окрестности, послал в город гонца с жестким требованием отдать ему власть. Как мог ответить ему Вячеслав? Только как Рюрикович, как потомок Мономаха.

Он послал к Всеволоду митрополита, и тот передал его слова нарушителю спокойствия: «Я не хищник; но ежели условия наших отцов не кажутся тебе законом священным, то будь государем киевским: иду в Туров»[11].

В других произведениях речь митрополита передается по-иному: «Я, брат, пришел в Киев на место братьев своих, Мстислава и Ярополка, по завещанию отцов наших. Ежели ты, брат, пожелал стола этого и оставил свою вотчину, то я — меньше тебя и пойду в прежнюю свою волость, а Киев тебе».

Всеволод Черниговский, уже пожилой, лысый, толстый, велебородый, большеглазый, с длинным носом и мясистыми руками (такой портрет дает ему В. Н. Татищев), въехал на белом коне в столицу, приблизился к духовенству, сошел с коня и целовал крест. Мономашичи надолго потеряли великокняжеский престол.

Древний обычай

После вокняжения Всеволода дела на юге Руси ухудшились. Началась жестокая борьба князей за богатые области. Центральная власть с каждым годом теряла силу и авторитет. Удельные князья усиливались, выходили из повиновения, доказывали оружием свое превосходство. Ближайшие соседи Киевской Руси, окружавшие страну крутым полумесяцем от Польши на западе до половецких степей на юге и волжских булгар на востоке, всегда рады были помочь в беде какому-нибудь князю. Все равно кому. Лишь бы платили деньги. Все чаще нападали на русские земли западные и северо-западные соседи: литовцы и шведы.

Мономашичи уступили Всеволоду верховную власть по закону старшинства, по обычаям предков. Нарушить их Юрий Владимирович не мог, хотя в течение 300 лет этот обычай несколько раз нарушался, в том числе и Владимиром Мономахом. «По смерти Святополка-Михаила, — пишет Н. М. Карамзин, — граждане Киевские, определив в торжественном совете, что достойнейший из князей российских должен быть великим князем, отправили послов к Мономаху и звали его властвовать в столице. Добродушный Владимир давно уже забыл несправедливость и вражду Святополкову: искренно оплакивал его кончину и в сердечной горести отказался от предложенной ему чести. Вероятно, что он боялся оскорбить Святославичей, которые, будучи детьми старшего Ярославова сына, по тогдашнему обыкновению долженствовали наследовать престол великокняжеский»[12].

Его отказом и временным безвластием воспользовались смутьяны, в городе начались грабежи и погромы. Горожане вновь явились к Мономаху, сказали: «Спаси нас от неистовства черни, от грабителей!..» Владимир, двадцать лет не рисковавший брать власть, на этот раз смирился со своей долей, приехал в Киев. «Народ изъявил необычайную радость, и мятежники усмирились, видя князя великодушного на главном российском престоле».