Москва-матушка - [46]

—      Зачем позвал ты нас, Дели-Балта?

Имя жестокого разбойника было известно на всем побережье от Кафы до Сурожа. Федька вздрогнул. Тот, худощавый, снова за­говорил, на сей раз громче, резко и раздраженно:

—      Все вы были сегодня на базаре. Все видели старого волка Джаны-Бека. Послан он ханом, чтобы Дели-Балту изловить и вместе с его друзьями казнить. И пока этот старый шайтан здесь, мы должны быть осторожны... Но я не вижу всех моих людей,— и Дели-Балта, повернувшись, оглядел сидящих на поляне.

Козонок увидел его лицо и чуть не вскрикнул. Это был Алим, сын бея Ширинова, владетеля Карасубазарского бейлика. Федь­ка знал его хорошо. Бывая с консулом в Карасубазаре, он не раз встречал молодого Ширина на беседах о торговых делах.

—      Многие в отъезде, хозяин,— ответил пожилой татарин,— но я сумею передать им все, что скажут твои уста.

—      Слушайте. Мы решили изменить встречный пароль. Отныне пароль будет такой: первый говорит: «пусть молодец будет молод­цом», а второй: «пусть постель его будет под кустом». Теперь даль­ше. Этой же ночью мы совершим славное дело. Фряжский купец Гуаско купил сорок невольников и не испросил моей охраны, не поклонился мне. За это он будет наказан смертью. Стражи у него мало, и встретим мы его у Арталана. Невольников разделим, а го­лову купца отдадим в подарок Джаны-Беку. Пусть старый козел сжует свою бороду от злости. Это сделаю я. Я так сказал. Теперь можете идти. Встреча на закате солнца возле Ак-кая. Оттуда пря­мо в лес. Не забудьте новый пароль.

Дождавшись, когда стихли шаги татар, Федька выскочил на тропинку, опрометью пустился к большой дороге.

Коня с седлом купил быстро и направился обратно теперь уже по кружному пути.

Приехав в Хаджиму, Козонок тотчас поделился всем услышан­ным и увиденным с Ивашкой.

—      Купца убьют — туда ему дорога,— задумчиво сказал тот.— А вот Василька нам теперь не увидать. Дели-Балта награбленное здесь не продает, особенно невольников.

Ольга стояла грустная, Козонок вздыхал и бранился, а Иваш­ка молчал и думал. Хитрый был мужик Ивашка. Недаром так вни­мательно слушал он рассказ Козонка. В голове его возник сме­лый план.

—      А сделаем мы так...— вдруг горячо зашептал он склонивше­муся к нему Федору.

НА РАЗВИЛКЕ ГОРНЫХ ТРОП

Теодоро ди Гуаско был доволен поездкой. Сорок невольников куплены по сходной пене. Только за одного пришлось заплатить слишком дорого. Памфило ворчал: «Лучше бы деньги, перепла­ченные за красавца-невольника, были отданы княжичу Алиму за охрану в пути. Ехали бы спокойно. А теперь вот дрожи, огляды­вайся. И зачем этот красивый раб нужен Теодоро? Словно не па­рень ди Гуаско, а перезревшая девушка...»

Теодоро молчал, поглядывал по сторонам. Впереди ехали воору­женные слуги. За ними шли невольники и снова слуги, затем Теодоро, рядом—Памфило. Сзади — вновь вооруженные страж­ники.

«Чего бояться,— думал Теодоро,—-я и сам неплохо владею шпа­гой. Силы и ловкости хватит отбить нападение...»

...На двадцатой версте от Карасубазара, у широкого ручья, до­рога разбегалась на два рукава. Одна дорога бежит на Солхат, другая уходит через ручей на Арталан. Здесь Теодоро решил оста­новиться, чтобы дать отдых себе, лошадям и закованным в цепи невольникам.

Поручив слуге лошадей, Теодоро приказал напоить пленников водой из ручья, расставить вокруг охрану. Выбрал место под ста­рым дубом, где слуга тотчас развернул легкий шатер.

Пожевав мяса, поданного слугой, и запив его сухим вином, Тео­доро вошел в шатер. Слуге сказал:

— Разбуди меня на рассвете. В темноте идти по горам опасно. Тронемся в путь на заре...

Вознеся молитву богу и испросив у него благополучия в пути, Теодоро уснул. Проглотив горьковатую просяную бурду, прижав­шись друг к другу, уснули на траве невольники. Задремал в при­дорожных кустах и слуга-часовой.

Налет на караван готовился с соблюдением большой осторож­ности. Алим знал, что ханский посол ночью выедет на дорогу и бу­дет следить. И поэтому, чтобы не вызывать подозрений у людей Джаны-Бека, Алим взял с собой только пять человек. Сам шестой. Такая малая кучка всадников в любом месте могла бы сойти за обычный охранный разъезд.

Не доезжая Бахчи-Эвли, Алим послал одного из всадников уз­нать, нет ли там засады. Всадник спешился и ушел берегом реки — неслышно растаял во тьме.

«Если Джаны-Бека в селении нет, налет придется отменить,— размышлял Алим,— Кто знает, может, хитрый Джаны надумает проскочить на развилку горных троп, где он может не только по­мешать налету, но и наделать много бед всем моим друзьям».

Тревожные мысли не давали Алиму покоя. Еще бы — Джаны- Бек хитер и жесток. Вдруг угадал он, кто скрывается под кличкой Дели-Балта, и готовит ему западню? Придется вступить в драку. А этого Алим боится, ой как боится. Не случайно шайка его еще ни разу за три года не налетала на караваны открыто, лицом к лицу. Больше того, Алим ни разу не столкнулся с воином, в руках которого были бы сабля и копье. Оружием Алима был остро от­точенный топор. Выследив, где караван расположился на ночь, разбойники подбирались к нему бесшумно и нападали на сонную стражу, взмахом топора рассекали головы. Покончив с охраной почти без шума, разбойники легко умерщвляли купцов и уносили награбленные товары, уводили невольников к Белой скале, в тай­ную пещеру.