Москва и татарский мир - [29]
Особого ожесточения борьба крымских ханов с большеордынскими достигла при последнем хане «Престольного владения» Шейх-Ахмеде бин Ахмеде. В Крыму в это время престол занимал Менгли-Гирей бин Хаджи-Гирей, получивший его с помощью оттоманов. Конец XѴ в. оказался для Большой Орды неблагоприятным. Менгли-Гирей писал в Москву в июле 1498 г., что «Ахматовы дети истомны учинилися»>250. Примерно так же описывалось состояние дел московским посланником в Крым в 1501 г., который говорил о ссорах между Шейх-Ахмедом и его братом Сеид-Мухаммедом («а межу себя деи царь не мирен с братьею»>251), а также о надеждах Менгли-Гирея на то, что их люди покинут их и присоединятся к нему: «людей к себе от них чает»>252. Это и произошло: в 1500-1502 гг. большеордынцы начали мелкими и более крупными группами переходить во владения крымского хана.
Как природно-экологические, так и политические нюансы были не на стороне Шейх-Ахмеда: согласно информации московских послов и крымского хана, в начале XѴI в. большеордынцы были «худы… добре, и пеши, и наги» или «безконы добре… и охудали и кочуют на рознь». Противостояние закончилось тем, что весной 1502 г. сильно ослабевшая Большая Орда была полностью разгромлена крымскими войсками. Видимо, для Ивана III не было сюрпризом посольство от Шейх-Ахмеда, пришедшее к нему до октября 1502 г., с которым пришла и его просьба о братстве и дружбе между ханом Большой Орды (которым Шейх-Ахмед продолжал себя считать) и московским великим князем, а также и просьба «взять» Астрахань и отдать ее Шейх-Ахмеду, как сообщал об этом Иван Менгли-Гирею:
И Азторокань бы мне достав, ему дати>253.
По-видимому, Шейх-Ахмед не доверял великому князю, и переговоры вскоре прекратились>254.
Султан Хаджи-Ахмед бин Ахмед (Коджак, «Хозяк»), брат и калга[72] Шейх-Ахмеда, его сподвижник в последних попытках вернуть себе Орду, вроде бы планировал отъехать к великому князю: в сообщениях неких московских людей, вернувшихся из Астрахани зимой 1502/03 гг., говорилось:
Шиг-Ахмет царь и Хозяк царевич у Азторокани, тут де им и зимовати; а у них деи их людей мало, толко с пять сот человек; а болшие деи люди у Хозяка у царевича, и Хозяк царевич хочет к нам ехати>255.
Как видно из сообщения (верифицировать которое сложно), с планировавшим приехать в Московию Хаджи-Ахмедом находились значительные военные силы — по сути, это был один из «кусков» распавшейся Большой Орды.
Вскоре Шейх-Ахмед начал вынашивать идею покинуть Степь. Первым делом он и двое его людей попросили об убежище Стамбул, однако им было отказано по причине давнего альянса Порты с Крымом. Отвергнутый хан в итоге в конце 1504 г. бежал к своим давним союзникам в Великом княжестве Литовском, которые, однако, вероломно взяли его под стражу>256.
Иван III не оставлял желания заполучить себе Шейх-Ахмеда и тогда, когда он уже находился в литовском плену в Вильно: он мог бы стать эффективным средством устрашения Крыма, как когда-то Нур-Даулет. В наказе сыну боярскому Константину Замытскому, посланному в марте 1504 г. с разными поручениями к королеве Елене Ивановне, поручалось войти в сношения с Шейх-Ахмедом и передать ему приглашение от Ивана перейти под его покровительство:
…будет конь твой истомен, и ты бы пошел к нам, и яз истому твою подыму, и людей твоих пожалую, и место тебе в своих землях городы дам.
Хану предлагалось самому найти способ побега из Литвы:
…ино и ныне похочешь к себе нашего прямого братьства и дружбы, и ты бы домышлялся сам, как ти выехати из Литовские земли.
Неизвестно, удалось ли Константину Замытскому выполнить это трудное поручение. Точно известно, что Шейх-Ахмед остался в Великом княжестве Литовском.
Здесь я считаю нужным вновь акцентировать внимание на личности политика, которого приглашала Москва. Полагаю, что рассматривать события с точки зрения человека, которому, в отличие от непосредственных участников событий, ход истории известен наперед, непродуктивно. При таком ракурсе многое упускается из виду. По-моему, историку, способному рассматривать различные варианты развития событий, очевидно, что обстоятельства могли бы сложиться иначе, будь характеры и желания участников событий несколько иными. В противном случае, при принятии заданности исторического развития (как предлагала «марксистская» советская школа), мы должны отказаться от такого фундаментального космического понятия, как диалектика, то есть развитие и эволюция всего живого. Если некоторые персонажи не вошли в учебники и широко известные тексты в силу того, что в финале своей политической карьеры потерпели неудачу, это еще не значит, что они в принципе не могли войти в историю как победители. Именно таким персонажем, по-моему, и был Шейх-Ахмед.
На мой взгляд, не стоит представлять его как «ничтожного наследника прежнего величия», как это делают иногда некоторые исследователи, не вчитывающиеся детально в материалы аутентичных источников. В 1488 г. Шейх-Ахмед был провозглашен ханом Улуса Джучи (фактически — Большой Орды) и являлся им до 1502 г.>258[73] Формально он был последним правителем Улуса, в политической зависимости от которого находились московские князья
