Москва и татарский мир - [28]

Единственным исключением из этой тенденции является старший брат Менгли-Гирея Нур-Даулет бин Хаджи-Гирей, бывший ханом в Крыму, затем потерявший этот престол и переехавший в Московское княжество, где он получил трон Касимовского ханства. Он единственный (если не считать его брата Айдара) в этот период принял приглашение великого князя и согласился на постоянное пребывание под его опекой. Однако, во-первых, он все же получил наиболее престижный татарский юрт Москвы — Касимовское ханство, имевшее особое положение среди других «мест», выделявшихся татарской элите в Московском княжестве (остальные московские юрты выдавались ему, видимо, как своеобразный «довесок» к статусному владению, по выражению А. В. Белякова). Во-вторых, выбор у него был крайне невелик — оставаться в Крыму он не мог по причине опасения за свою жизнь; он мог выбирать между Великим княжеством Литовским, Стамбулом и Москвой. Стамбул отпадал по причине тесной связи между османами и Менгли-Гиреем: Нур-Даулет опасался своей выдачи в Крым. Почему он выбрал не Великое княжество Литовское, а Москву, сказать трудно; возможно, он каким-то образом просчитал, что причин выдавать его Менгли-Гирею у Ивана III меньше, чем у короля Казимира IѴ. Не исключено, что сыграло свою роль и то, что его «испомещали» именно в Касимове — месте, имевшем давние татарские традиции, в том числе и династические.

Выгода, которую пыталась извлечь Москва, предлагая свою территорию как пристанище для знатных лиц позднезолотоордынских государств, испытывавших проблемы у себя на родине, просматривается достаточно четко — угрожая содействовать приходу к власти имеющихся в ее распоряжении потомков Чингис-хана, она собиралась (и реально делала это) воздействовать на политику соседних государств, особенно Крыма²⁴² (влияние на Большую Орду было, видимо, затруднено в силу особой нестабильности политической ситуации в ней). Мотивация Джучидов к переездам состояла, по всей видимости, в необходимости временного пристанища для накопления сил.

Потенциальные выезды из Большой Орды (1490-е — начало 1500-х гг.)

Последнее десятилетие XѴ в. для Большой Орды (или Тахт Иле — «Престольное владение») — татарского ханства, считавшегося до 1502 г. основным наследником Улуса Джучи, стало роковым: она переживала далеко не лучшие времена. Во второй половине XѴ в. Большая Орда играла важную роль в политической жизни Восточной Европы. Однако, как и прежний Улус Джучи, её раздирали внутренние противоречия, вызванные в основном амбициями властной элиты и экологическими условиями.

В 1494 г. в Большой Орде разразилась очередная династическая распря. Шейх-Ахмед[69] бин Ахмед[70], тогдашний хан «Престольного владения», женился на дочери ногайского бия Мусы. Возмущенная знать свергла с престола зятя ненавистного ей ногайского предводителя. На его место был посажен другой сын Ахмеда, Муртаза. Беклербеком продолжал оставаться Хаджике (Хаджи-Ахмед бин Дин-Суфи)²⁴⁴. Детали этой интриги не совсем ясны, однако через некоторое время Муртазу отрешили от власти и вернули на престол Шейх-Ахмеда. Муртаза предпочел уехать подальше от братьев Ахмедовичей — на Терек. За ним последовал Хаджике.

Что важно для нас, так это то, что Хаджике вместе с другим своим соратником — Сеид-Ахмедом бин Ахмедом (родным братом Шейх-Ахмеда бин Ахмеда) — пытался добиться от Ивана III дозволения поселиться на Руси. Московский правитель писал хану Менгли-Гирею:

Присылал ко мне (Ивану III. — Б. Р.) Азика-князь[71] братанича своего (племянника. — Б. Р.) Камбара Мамалаева сына с тем, чтобы яз Азику и Камбара к себе взял, а Азике бы моим жалованьем своего юрта доставати. Да и о Сеит-Махмуте царе Камбар от Азики мне говорил, чтобы яз и Сеит-Махмута царя к себе взял. И яз Камбара отпустил, а приказал есми с Камбаром к Сеит-Махмуту да и к Азике, чтобы ко мне пошли; а емлю яз Сеит-Махмута царя да и Азику князя твоего для дела брата своего (Менгли-Гирея. — Б. Р.) да и своего, на твоих и на своих недругов на Шиг-Ахметя царя и на Тевекеля князя, чтобы как дал Бог нам своим недругом Шиг-Ахметю и Тевекелю князю гораздо недружба довести²⁴⁶.

Московский правитель, как следует из сообщения, намеревался заполучить («емлю») Сеид-Ахмеда и Хаджике в свое распоряжение, для противодействия хану Шейх-Ахмеду и его беклербеку Тавак-кулу бин Тимуру. В головах ордынских правителей, как видим из просьбы об «опочиве» со стороны Сеид-Ахмеда и Хаджике, Московское княжество уже прочно позиционировалось в последнем десятилетии XѴ в. как место, где можно переждать «истому». Источники содержат мало информации о реализации этого плана. Все, что нам известно, это то, что к 1505 г. мирза Канбар бин Мамалай из клана Мангыт возвратился в Московское княжество и начал активно участвовать в военных мероприятиях великого князя²⁴⁷. У него были сын и внук, которые также участвовали в военных кампаниях великих князей²⁴⁸.

Контакты велись и с самим ханом Большой Орды Шейх-Ахмедом бин Ахмедом и его окружением. В неблагоприятных для Большой Орды политических и экологических условиях конца XѴ в. Крымское ханство решило покончить с ней и стать гегемоном среди наследников Улуса Джучи. Этому способствовали и личные амбиции представителей боковой ветви Джучидов — Гиреев, которые, как и потомки Улуг-Мухаммеда, когда-то потерпели фиаско в овладении троном «Престольного владения» (Большой Орды) и вынуждены были обустраивать свое жизненное пространство на окраинах распадающейся империи. Те же Джучиды, которые оказались более удачливыми в удержании власти в Сарае (потомки Кучук-Мухаммеда), навеки стали их врагами. Османы и Москва поддерживали устремления Крымского ханства, так как это ослабляло их общего врага — Польско-Литовское государство