MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA - [53]

— А характер, характер ведь у него добрый?

— С таким добрым характером, …знаешь… кто с таким характером живёт? Простейшие существа, типа амёбы, типа инфузория, блин, туфелька.

Поревев вдосталь, Ленка успокаивалась, отводила душу и терпела. После того, как истёк семилетний срок, и Ленка получила долгожданную визу, мужу-недругу был нанесён решающий удар: Ленка на следующий же день подала на развод, получила вскоре справку об аннулировании брака и вышла с ней в новый мир, щурясь, как обитатель барака, идущий из плена.

К тем злосчастным и трудным временам относилось её увлечение Максимовым, студентом историком. С ним был короткий, непонятный им обоим роман. У Ленки от безысходности, у Максимова — само собой, он и не хотел особенно.

Через Максимова она познакомилась с Шалвой. Теперь вот они живут друг с другом больше года и души друг в друге не чают.

С Шалвой решили они так: пригласить надо на ужин Машу, Максимова, Галю с Серёжей обязательно. Шалва подумал и сказал:

— Ещё Черепа надо. Череп, он не дурак, как ты говоришь. Он мой коллега, перед шефом никогда не подставляет. Пусть тоже придёт, я ему уже обещал.

— Зачем нам Череп этот твой. Он во вторник у нас был. Чтоб он напился тут опять при Серёже?

— Он мне друг, мы вместе с ним на разгрузке стоим, я обещал, — настаивал Шалва.

Пришлось согласиться на Черепа.

Первой пришла Маша, через пять минут следом Максимов. У Максимова под мышкой торчал огромный свёрток.

— Вот, подарок, — развернул он бумагу.

— Мамочки, кто это? — вскрикнула Ленка, увидев синий глаз и клюв, торчавший сквозь газеты.

С недавних пор у Максимова появилось неожиданное увлечение. Он скупал на интернет-аукционах «EBAY» предметы времен Третьего Рейха. Вот и сегодня он принёс с собой недавно приобретённое произведение.

— Это вам, — гость развернул полностью бронзового орла с прямыми крыльями, упиравшегося лапами в свастику и пояснил, — повесите его в гостиной или на подставку можно. Украшение в каждом порядочном немецком доме.

Маша знала, что Максимов пишет какую-то диссертацию и поэтому здесь живёт по временной визе на правах студента уже много лет. Ходил Максимов всегда в застиранных рубашках, носил бородку и много курил. На бледном лице его горели глаза, большие и красивые, словно взятые с картин эпохи «Югендштиль».

— Сколько же он стоит? — спросил Шалва и попробовал подцепить ногтём свастику.

— Подарок, неважно.

— Древний орёл, да, старинный?

Древний орёл глядел одним глазом, давая понять, что со свастикой не расстанется.

Прошли в комнату.

Максимов действительно был зачислен на исторический факультет местного университета, хотя уже закончил историко-архивный в Москве. В Москве он изучал историю тридцатых годов, «занимался репрессиями», шутил он. Здесь в Штутгарте он писал диссертацию о роли Красной Армии в освобождении Германии и пытался открыть этой работой немцам глаза на историческую правду.

Германию Максимов не любил, вернее презирал. Относился к немцам вообще и к политическим партиям в частности, как к продавшимся американцам. Бубнил об этом всем подряд, чем неоднократно шокировал преподавателей, достаточно терпимо относившихся к иностранным студентам, но плохо переносивших плевки в сторону демократии. Максимова мучил бес отрицания, любой разговор он сводил на больную тему, распалялся. Говоря по-русски, переходил на крик: «Продажные твари, блин, волки» и делал ударение на «и» в слове «волки».

Шалва пошёл переодеваться, надел свой лучший костюм и галстук, стол уже ломился от еды. Когда пришёл Череп, стали садиться. Галя позвонила, чтобы не ждали, она ещё в пути. Есть хотелось, и решили начать без Гали и Серёжи. Шалва внёс металлическую бензиновую канистру, открутил пробку. Череп покрутил пробку возле носа, понюхал.

— Мы что бензин пить будем? — спросил он и засмеялся.

— Бензин, — ответил Шалва, — заводи моторы, включай первую передачу. Это домашнее вино, дед мой сам гнал. Мне передали.

Череп закивал уважительно головой, потом зарычал, входя в роль машины.

— Скажи, Шалва, обратился Максимов к хозяину, — Как там наша Грузия, наш проспект Руставели, а? Саакашвили какой оказался подлец, а?

— Подлец не подлец, а милицию старую он разогнал. — Шалва повернулся и крикнул. — Лена, я разливаю!

И наполнил бокалы прямо из канистры. Вдруг стало шумно, все заговорили одновременно, казалось, не слушая, что им отвечают.

— Когда Саакашвили наведёт порядок, — начал Шалва…

— Встаю на загрузку, майнай по малой, — скомандовал сам себе Череп и придвинул миску с салатом.

Вошла Ленка с полной кастрюлей:

— Вот и я, винегретик по домашнему рецепту, типа, «тёщина радость».

— Деньги закончатся у него раньше, — стараясь всех переорать, доказывал Максимов Шалве.

Тот кивал, да-да:

— И мы как в Германии заживём. Море у нас есть, вино и фрукты тоже. Курорт. Турция — Испания.

— Испания, Германия! Фиг тебе!! Да, Германию американцы раздавили идеологически. Смотри, Гитлера разбили — это у них считается победа Америки и Англии. Ну ладно, тут, как говорится, установление демократии. А где роль России? Где историческая справедливость?

Тем временем Череп пил бокал за бокалом, двигал головой и руками, будто танцевал брейк-данс и, цепляя колбасу вилкой с тарелки, разговаривал сам с собой: