Москва – Берлин: история по памяти - [109]
Наконец из будки вышел пограничник с нашими паспортами в руках. Судя по всему, изучал он их очень внимательно, ибо сейчас, хотя и любезным, но начальственным тоном он обратился к Максимилиану Рётигу:
— Полагаю, господин Грилле, вы в курсе: вообще-то мы обязаны вынести вам предупреждение. Срок годности вашего паспорта вчера истек. Сегодня мы, так и быть, закроем на это глаза. Но по возвращении потрудитесь незамедлительно отдать его на продление. С недействительным паспортом вас ни на одной границе не пропустят, у вас могут быть серьезные неприятности.
Мы чуть не заорали — от неожиданности, ужаса и восторга. Казалось бы, все до последней мелочи продумали, всякую ерунду предусмотрели — а такого «ляпа» не заметили, и ведь не только мы! Так наши поддельные паспорта оказались украшены еще одной поистине удивительной визой — печатью снисходительной доброты немецкого пограничного контроля.
Новая жизнь
В ГДР очень скоро стало известно, что ребята бежали. И тотчас заработала беспощадная машина диктатуры: обыски на квартирах родителей и друзей, допросы, угрозы, притеснения, просто пакости по мелочам.
«Штази» даже не оставляла надежду вернуть беглецов. «Прессовала» родственников, побуждая тех «повлиять» на «отщепенцев». Без успеха. Особенно упорному давлению подверглась одна из одноклассниц: ее до тех пор и с таким пристрастием допрашивали, что в конце концов вынудили подписать заявление, будто она от одного из ребят беременна. И не только заявление — еще и письмо будущему отцу мнимого ребенка заставили написать, и родственников беглеца известили. Однако против природы даже госбезопасность бессильна: по истечении определенного срока лживые претензии отпали сами собой…
Имущество всех троих было конфисковано. Мотоцикл Томаса Фрича, красный «MZ»[114], через какое-то время обнаружился у дочери бургомистра Бад-Бланкенбурга… После объединения Германии Томас получил от государства возмещение ущерба за эту конфискацию… целых 200 марок. Так выглядело торжество справедливости. Машину, которой трое друзей владели совместно — старый «опель Р4-олимпия», «производства 1936 года, корпус из особо прочной стали!» — они незадолго до побега продали приятельнице. И одного только не учли: эта покупка была истолкована властями как «пособничество бегству». В итоге приятельница так и не смогла поступить ни в один институт.
Больше других пострадал Герман Штегер. Он был близким другом всех троих, и от «штази» это не укрылось. Обыск на его квартире дал особенно богатые результаты: переписка с западными адресатами, изобилующая «клеветническими» высказываниями, плюс целая библиотека сомнительных с идеологической точки зрения исторических книг. За пособничество бегству из республики и подрывную деятельность Герман Штегер был приговорен к четырем годам лишения свободы. Два года спустя его выкупило правительство ФРГ, и ему разрешили выехать на Запад.
Как сложилась судьба ребят в дальнейшем? Первые дни они провели у нас, в Швебиш-Гмюнде. Отдыхали, приходили в себя, помогали, как могли, по дому и саду. Потом им пришлось пройти обычную процедуру для всех беглецов из ГДР: в иммиграционном лагере Гисен им предстояло вписаться в «нормальную колею» западногерманской жизни.
В Гисене они провели неделю. Там Тома ждала неожиданная встреча — его друг Фред из Бад-Бланкенбурга прибыл в лагерь восемь дней назад, сбежав в Лондоне с корабля торгового флота ГДР — команда лишилась кока. Специальная комиссия, разумеется, опрашивала их в лагере, причем с особым пристрастием — о маршруте их побега. Но они поклялись, что маршрут не выдадут, и сдержали клятву. Пусть, мол, этот путь и другим послужит. Хотя их даже пытались запугивать — в комиссии состояла некая дама, которая в беседе с Максимилианом с глазу на глаз откровенно пригрозила: «Если не расскажете, как сюда попали, отправим вас обратно!» Эпизод этот так и остался загадкой. Как бы там ни было, но стойкость ребят оказалась оправданной: вскоре один из ведущих сотрудников лагеря Гисен был разоблачен как агент органов госбезопасности ГДР.
Что оказалось самым трудным для ребят по прибытии в Западную Германию, столь отличную от Восточной? Пожалуй, не столько практическая жизнь, иные «вызовы» и «правила игры», непривычная необходимость обо всем в своей жизни заботиться самому. Нет, к тому, что их ждут эти и иные трудности, они как раз были готовы и часто говорили об этом. Более всего донимала их тоска по дому, разлука с родителями, с семьей и родней, с друзьями, с родным краем.
В Мюнхенском университете они оставались чужаками — их сразу выдавал нездешний диалект.
— Ты откуда?
Саксонский или тюрингский акцент здесь можно было услышать только у стариков, а еще — у гэдээровских вождей по телевизору. До конца от особенностей родного говора ребята так и не избавились.
Ни один не стал тем, на кого собирался учиться. Бернд Херцог в университете изучал историю и потом нашел в Мюнхене работу на радиостанции «Свобода». Это автоматически означало, что шансов когда-либо побывать в ГДР у него нет и не будет. Уже после объединения Германии ему довелось узнать из своего досье в «штази», что в ГДР за «бегство из республики» он был заочно приговорен к пяти годам тюрьмы. А самая замечательная запись в этом досье, которое он просматривал уже в 90-е годы, гласила: «Запрет на въезд до 2003 года».
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
В этом сборнике 17 известных авторов ГДР, свидетелей или участников второй мировой войны, делятся своими мыслями и чувствами, которые вызвал у них долгожданный час свободы, незабываемый для каждого из них, незабываемый и по-своему особенный, ни с чем не схожий. Для героев рассказов этот час освобождения пробил в разное время: для одних в день 8 мая, для других — много дней спустя, когда они обрели себя, осознали смысл новой жизни.
Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.