Московское Время - [6]
– Что вы такое, барыня, говорите! Опричники какие-то… Нечто когда-нибудь по Москве разбойники разъезжали?
– То-то и оно, что разъезжали… И еще много чего случалось!
– Так что же делать?
– Пойдем отсюда, – взяла Софья Дмитриевна Глашу за локоть.
Объяснение с ней, потребовавшее от Софьи Дмитриевны рассудительности, подействовало успокаивающе на нее саму. Теперь происшедшее не потрясало, как прежде, – ведь даже ужас, усмиренный разумом, становится только пережитым страхом.
Они прошли коридором в спальню. Софья Дмитриевна без особого труда нашла и нажала на оправе кнопку. Проем в стене тут же закрылся, и она увидела себя в зеркале. Во всем – от лица с темными окружьями глаз до подола платья, тяжелыми складками упавшего на пол, – сквозила какая-то застылость изваяния – изваяния скорби. Как же глубоко, до самой ее сути, вошла боль! Да и Глаша, всегда светлая, как лужок на солнце, выглядела, будто повисло над ней облако.
– Идем в гостиную, – сбрасывая оцепенение, сказала Софья Дмитриевна.
Потом спросила про кухарку:
– Мы одни дома? Где Клавдия?
– Так она в синематографе. Вы же ей еще утром разрешили пойти.
Софья Дмитриевна опустилась в кресло, на подлокотник которого – вспомнила она – еще утром присаживался Алексей Арнольдович, и сердце ее с болью вздрогнуло.
– Запомни, Глаша, она не должна ничего знать. И вообще, никто ничего не должен знать! Пообещай мне, что будешь молчать.
– Да вот вам крест! Разве ж я не понимаю? Только как быть с Алексеем Арнольдовичем? Его же на службе хватятся.
Софья Дмитриевна прикрыла рукой глаза.
– Иди, Глаша. Мне надо побыть одной.
Ничего иного не приходило на ум, как только сообщить об исчезновении мужа в полицию. Конечно, придется солгать, что вечером 2 января он вышел из дома и не вернулся. Но так лучше, нежели она объявит правду, и ее сочтут не в себе. Трудно представить, какие это может вызвать последствия. И самое страшное из них – разлучение с домом (не оставят же душевнобольную на попечение прислуги, а родные ее далеко). Но покидать теперь эту квартиру нельзя ни в коем случае! Иначе пропадет единственная возможность связаться с тем миром, где теперь Алеша.
7
Приехавший к вечеру следующего дня участковый пристав был вежлив, но угрюм.
– Кулик Василий Геннадьевич, – отрекомендовался он. – Прошу великодушно простить, однако мне теперь же надлежит выполнить ряд процедурных действий.
Все говорило в нем о неудовольствии заниматься этим пустым делом, да еще в Святки. Опыт подсказывал ему, что розыск коллежского асессора не даст, скорее всего, никакого криминального результата.
– Прошу садиться, – указала ему на стул Софья Дмитриевна.
– Сударыня, отчего решили вы, будто с господином Бартеньевым что-то случилось? Ведь он всего одну ночь отсутствовал. Тому может быть множество причин, вполне, между прочим, прозаического свойства.
Говоря это, Кулик с осторожностью располагал свое грузное тело на стуле, казавшемся ему довольно хрупким.
– Каких же, например?
– Ну, знаете ли – теплая дружеская компания, карточная игра…
– Вы хотите закончить женщинами легкого поведения?
Кулик одобрительно взглянул – ну вот же, умница, все понимаешь!
– Мой муж не таков…
– Конечно, конечно, – пробормотал он, и глаза его, словно столкнувшиеся с чем-то бесконечно знакомым, устало моргнули.
– А ко всему прочему, сегодня мы должны быть на Предводительском бале в Благородном собрании. Ни при каких обстоятельствах Алексей Арнольдович не допустил бы, чтоб пропустить его.
– Разумеется, разумеется… – взгляд его сонно помутнел, но Кулик тут же встрепенулся. – Ну-с, позвольте начать? Я хотел бы осмотреть все комнаты.
– Что ж, пойдемте. Однако это странно. Уж не думаете вы, что мой муж спрятался где-нибудь под кроватью?
– Не думаю, но таков порядок.
В спальне Кулик задержался перед зеркалом.
– Какое большое, – произнес он, проводя рукой по оправе.
У Софьи Дмитриевны звонко забилось сердце. Она даже испугалась, что Кулик его услышит. В следующее мгновение, конечно же, пришло осознание невозможности этого, однако легче ей не стало. Кулик, словно зная правду и изощренно оттягивая момент истины, все оглаживал и оглаживал раму. Софье Дмитриевне явилась ужасная мысль: «А вдруг ему, действительно, все известно?! Неужели Глаша успела проговориться?»
И тогда Кулик повернул к ней гладкое свое лицо:
– Ну-с, проследуем дальше?
Софья Дмитриевна остро испытала к нему неприязнь, которая стала еще больше, когда по завершению осмотра комнат, Кулик объявил:
– Теперь мне необходимо опросить вашу прислугу. С глазу на глаз.
– То есть в мое отсутствие?
– Прошу великодушно простить, – учтиво поклонился Кулик. – И тем не менее… Так сколько у вас человек прислуги?
– Горничная и кухарка. Как в каждом приличном доме.
– Превосходно, – скорбно поджал пухлые губы пристав, и Софья Дмитриевна мстительно подумала, что у него в доме, вероятно, не так. – Начнем, пожалуй, с горничной.
Софья Дмитриевна очень волновалась, пока Глаша беседовала с Куликом. Она рассчитывала, что когда ее место займет Клавдия, Глаша придет передать состоявшийся разговор, но ошиблась.
Между тем, пристав откланялся, сказав на прощание:
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.