Моруроа, любовь моя - [15]

Первым делом де Голль с благодарностью и волнением вспомнил трагическое лето 1940 года: «Хотя Франция тогда находилась на самом дне пропасти, вы не утратили надежды. Вас, обитающих посреди огромного океана на другом конце земного шара, и меня, выброшенного на английский берег, словно после кораблекрушения, объединяла одна мысль и воля к борьбе. Мы думали о Франции — покоренной, оскорбленной, униженной Франции, и мы были готовы сражаться за ее освобождение, победу и величие. И каким замечательным утешением было для меня получить в начале сентября 1940 года телеграмму, в которой господа Анн, Лагард и Мартен сообщали, что вы 5564 голосами против 18 решили присоединиться к «Свободной Франции»! Вот доказательство юго, что вас и меня, Францию и Таити связывают нерасторжимые узы».

Далее оратор обратил свой взор в грядущее и поведал о «новых тенденциях в ходе мировых событий». Три из них непосредственно касались Французской Полинезии.

«Прежде всего мы наблюдаем стремление всех народов и национальностей сохранить самобытность и самим распоряжаться своими судьбами. Но в то же время каждому новому государству не менее важно входить в более крупный экономический, культурный и политический блок, чтобы избежать материального и духовного убожества и не стать ареной военных действий империалистических держав, оспаривающих мировое господство».

Эти хитрые формулировки были одинаково по душе как сторонникам Пуванаа — ветеранам войны, так и французам — предпринимателям и поселенцам. (Возможно, и китайцам тоже, хотя они, по своему обыкновению, не участвовали в этих празднествах и митингах.) II публика отозвалась бурными аплодисментами.

«Еще одна тенденция нового, послевоенного мира, — продолжал де Голль, — постоянно растущая всемирная сеть воздушных и морских сообщений, которые необходимы для общения людей, для обмена идеями и для торговли».

Пристрастие генерала к цветистым оборотам помешало слушателям толком понять эту фразу, но все продолжали аплодировать по инерции. Позже многие ведущие предприниматели любезно объяснили нам, не столь сведущим, о чем, собственно, шла речь. Де Голль был согласен с ними, что необходимо развивать на острове туристическую отрасль. Только следуя примеру Гавайских островов, прилежно стрЗя аэродромы, гостиницы и рестораны, можно было обеспечить работу и доходы растущему населению.

«Третья тенденция — все возрастающая зависимость человечества от атомной энергии, этого нового энергетического источника, который может способствовать нашему благу и одновременно грозить нам полным уничтожением».

Однако де Голль поспешил добавить, что нет никаких причин падать духом, «ибо в подверженном атомной угрозе завтрашнем мире Таити, надежно защищенный необозримыми океанскими просторами, может стать убежищем и центром возрождения для нашей цивилизации».

В 1956 году во всей Французской Полинезии вряд ли нашелся бы хоть один человек, всерьез опасавшийся ужасных последствий, коими грозило злоупотребление атомной энергией. Правда, в Тихом океане было проведено американцами не одно ядерное испытание, в том числе злополучный взрыв водородной бомбы 1 марта 1954 года, когда команда одной японской рыболовной шхуны была поражена лучевой болезнью. Однако для нас, обитателей Французской Полинезии, микронезийские острова казались такими же далекими и неведомыми, как Монголия для рядового шведа. Лишь несколько десятков европейцев, выписывавших иностранные издания, были информированы лучше. Своих газет на Таити, как уже говорилось, не издавалось. Правда, французская радиостанция передавала кое-какие зарубежные новости, но программы на таитянском языке, который понимают на всех островах, включали только короткие сообщения об очередных правительственных кризисах во Франции, о ценах на копру и о прибытии и отбытии шхун; остальное время занимала чарующая полинезийская музыка. Лекции о расщеплении атома и опасности облучения в программу не входили.

А потому никто из полинезийских слушателей де Голля не мог по-настоящему понять, какой страшной опасности они счастливо избежали и какая благородная роль им предназначена в случае атомной войны. Зато все оценили отеческий тон и покровительственные жесты статного генерала и после этого визита более, чем когда-либо, прониклись убеждением, что он любит их, как собственных детей.

5. РЕФОРМА И РЕВОЛЮЦИЯ

Процесс деколонизации, который де Голль в своей речи назвал неизбежным и естественным явлением послевоенной поры, начал сказываться на Таити лишь через полгода после его визита. Сам генерал все еще блуждал в политических дебрях вдали от манящих вершин власти, так что инициативу взяли на себя два члена Социалистической партии в новом коалиционном правительстве — министр по делам заморских территорий Гастон Дефер и министр юстиции Франсуа Миттеран. Лишь после долгой и ожесточенной борьбы с тактикой проволочек со стороны голлистских депутатов удалось им провести свой законопроект через Национальное собрание. 22 июля 1957 года закон о реформе вступил в силу во Французской Океании, которая отныне должна была именоваться Французской Полинезией, и не колонией, а территорией.