Морская яшма - [71]

Ян до вечера не появлялся. После ужина Лорел ушла спать, а я отправилась в библиотеку, самую уютную комнату в доме, и, затопив камин, уселась перед ним с книжкой сэра Вальтера Скотта. Обычно рассказы о благородных шотландских лордах и леди увлекали меня, но с недавних пор все меньше. События, происходившие со мной в действительности, не давали рыцарской романтике захватить воображение. Поэтому, хотя дрова весело потрескивали, а перед глазами белели страницы, я скользила глазами по строкам, почти не воспринимая прочитанное.

Потом дверь вдруг открылась и вошел Ян Прайотт. Я едва не выронила книгу. В этом доме я начала шарахаться от собственной тени.

— Я так и думал, что вы здесь, — сказал он вместо приветствия. В голосе звучала безысходность.

Он развернул стул и уселся на него верхом, лицом ко мне, сложив руки на спинке стула. На лбу Яна залегли горькие складки. Он выглядел усталым, разочарованным и каким-то надломленным.

Прайотт так долго молчал, что я осторожно заговорила сама:

— Вы видели Лиен? Что она сказала?

— Только то, что крис два дня назад пропал. Говорит, что ходила в Гавань, а когда вернулась, его уже не было. Она хотела сказать мне об этом при встрече, но я так давно ее не навещал…

Я почувствовала, что в словах Лиен должен был прозвучать упрек.

— Значит, она отрицала, что изрубила статую?

— Вот именно. И даже очень рьяно. Правду она говорит или лжет, утверждать не берусь. Я помню, как гладко она лгала капитану, когда ей было нужно. А вообще она очень удручена, обижена и рассержена.

— Рассержена на вас?

Он глянул на меня, и я опустила глаза, уставившись на страницы книги. Я хотела завоевать дружбу Яна, а не его любовь. Я знала: нужно обязательно дать ему понять это. В нем чувствовалась сила воли, которую в этом доме приходилось подавлять. Он способен взять себя в руки. Ян — спокойный человек, но не слабый. И все же мне не хотелось причинять ему новую боль, когда не зажила еще прежняя душевная рана.

Не поднимая глаз, я повторила вопрос:

— Так Лиен на вас сердита?

— Она сердита и на меня, и на вас тоже. Думаю, она понимает, что со мной происходит. Она сердита и потому, что капитан обманул ее. Лиен привыкла считать себя главной наследницей и не лишена алчности. Но я ее не виню.

Я не стала спрашивать его, почему за это нужно винить.

— Брок тоже думает, что статую изуродовала не она, а его мать, — сказала я.

По-видимому, Ян не учитывал такой возможности. Вероятно, поначалу он был твердо уверен в том, что это сделала китаянка, и даже не рассматривал версии о других предполагаемых виновниках.

— Хм, не исключено, — после долгого молчания произнес он. — Наша суровая Сибилла имела все основания так поступить — тут и ревность к покойной Карри Коркоран, и ненависть к кораблю, и неприязнь к вам… И все же более вероятно, что это Лиен. Мне кажется, ваш муж не там ищет виновника, миссис Маклин.

— Не называйте меня так! — воскликнула я.

Яну иногда нравилось поддевать собеседника и язвить, и сейчас он издевался и надо мной, и над собой. Прайотт встал и принялся вышагивать по библиотеке вдоль книжных шкафов и обратно, а я с несчастным видом следила за ним. Ян поймал на себе мой взгляд и вернулся к камину.

— Какой же я дурак! — воскликнул он. — Прояви я хоть каплю благоразумия в день вашего приезда и не отложи решение посадить вас на поезд до утра, я бы сразу похитил вас, умчал отсюда, от капитанского самодурства. Но я не посмел. А теперь слишком поздно. Что сделано, то сделано, и нет пути назад.

Мне тоже оставалось только сожалеть о том, как все могло сложиться, но не сложилось. Окажись я тогда далеко, и теперь меня не мучило бы непонятное, гипнотическое оцепенение в присутствии Брока Маклина. Этот странный человек, звавшийся теперь моим мужем, притягивал и отталкивал меня одновременно. Но Яну об этом я сказать не могла.

Я молча сидела, глядя в огонь. Прайотт подошел к письменному столу, за которым обычно работал над историей компании.

— Вот, возвращаю вам карты, — сказал он. — Ничего не придумал с этой китовой печатью.

Он произнес это равнодушно и положил стопку мне на колени. Я решила, что он был слишком занят и просто не стал заниматься розысками, в которые не верил.

Я взяла карту, наклеенную на холст, и в который уже раз принялась ее рассматривать. Сколько было романтики в одних только географических названиях; Конские широты, тропик Козерога, Северо-восточный муссон и, конечно же, Ревущие сороковые, где корабли, огибающие мыс Горн по пути в Китай и обратно, старались оседлать господствующий на этих широтах "бодрый западный ветер". Другой, восточный путь в Китай пролегал возле мыса Доброй Надежды, и здесь, под самой Африкой, гордо красовалась так озадачившая меня полная китовая печать. "На китайской линии", как сказал капитан.

В недоумении покачав головой, я пробормотала:

— Заберу их с собой и, может быть, потом снова просмотрю. Вдруг меня осенит?

Яна карты совершенно не интересовали. Он подошел к моему креслу и сзади положил ладони мне на плечи.

— Спокойной ночи, Миранда.

Я сидела не шелохнувшись, пока Ян не убрал руки. Потом ощутила дуновение воздуха — Прайотт открыл дверь и вышел из библиотеки.