Мореход - [68]

— Северяне–хардлингцы, вероятно, те самые каторжане, — пробормотал я.

— Как вы всё это видите, а можно и мне взглянуть? — недоверчиво спросил Лагос.

— Можно, только здесь всё настроено под мою голову и на моё зрение, — ответил я, аккуратно стягивая с себя шлем вместе с разложенной на плечах бармицей.

Заметив, с каким интересом посматривают и на меня, и на Илану следовавшие за нами молодые воины, подал шлем Лагосу и добавил:

— Только болтать об этом никому чужому не стоит.

— Ну, что ты, Рэд, мы же все клятву давали, — ответил старый воин, одевая его себе на голову, при этом свой «казанок» с личиной повесил на луку седла.

— О боги! О великий Удар*! Вижу, вижу! — вдруг закричал он и протянул руку вперёд, словно пытаясь кого‑то ухватить, — Они прямо передо мной, хардлингцы!

  * Бог войны.

— Не кричи так и не показывай на них рукой, не то преждевременно испугаешь, — сделал ему замечание, — Всё, снимай и давай обратно.

Когда он с сожалением мне его возвращал, Илана прокомментировала то, чего мы в это время не видели:

— Один из них куда‑то убежал, наверное, отправился докладывать.

Действительно, через несколько секунд и я увидел, что наблюдатель остался один, правда, ненадолго, вскоре из‑за скалы высунули головы ещё четверо бородачей. С минуту понаблюдав за нами, они поговорили между собой, после чего один из них исчез.

— На скале разместилось четверо, — сказал вслух, чтобы слышали все, — У двоих прибывших заметил в руках луки, а ещё двое других делят между собой дротики.

— Место удобное, но видать, большему количеству людей там разместиться негде. Больше всего, что остальные прячутся за этой скалой и рассчитывают на неожиданность. Просто нападут и всё.

Нервы у Лагоса были в порядке, он не стал внешне проявлять какое‑то беспокойство. Видя нашу невозмутимость, следовавшие за нами воины тоже не дёргались, лишь ожидали дальнейших распоряжений.

— Твои предложения?

— Они засели прямо над тропой, — сказал он и указал подбородком, — Но вон за тем поворотом они нас некоторое время видеть не смогут. Нужно там спешиться, построиться и выдвинуться вперёд, а за две сотни шангов остановиться, укрыться за щитами и дать понять, что мы о них знаем. Пускай открыто нападают и лезут под болты наших арбалетов.

— Нормально, — согласился с ним, — только этих четверых, которые на скале, мы с Иланой возьмём на себя, да и остальных немного сократим и выгоним на открытое место.

— Рэд, — задумчиво сказал он, — Это есть дикие хардлингцы, и легко нам не будет.

— Мы лучше подготовлены! Мы их победим! — громко воскликнул, и за своей спиной услышал гул одобрительных голосов.

В полукилометре от засады мы подошли к участку тропы, которая огибала скальный выступ. Это место действительно вражескими наблюдателями не просматривалось, поэтому здесь спешились, быстро собрали арбалеты и стали готовиться к бою.

— Ну чего, Котяй, командуй пехотой, — передал бразды правления одноногий Лагос.

— В шеренгу по два становись, — раздался голос деда, после чего в строй стали становиться даже мальчишки–ездовые.

— Пошли и мы, — кивнул невозмутимой Илане, после чего мы закинули за спину взведённые арбалеты и стали перебираться по камням в обход скалы.

Через пятнадцать минут мы вышли во фланг засевшим разбойникам и первое, что увидели, так это четыре крытых парусиной каркасных арбы, девять тягловых волов и одиннадцать верховых лошадей. Рядом стояли какие‑то бочки и гора дров от порубленной пятой арбы, а посреди обширной поляны чернело пятно большого кострища. Но наше внимание привлекло совсем другое зрелище: к большим тележным колёсам были привязаны пять покрытых ссадинами женщин, две из них в возрасте лет тридцати, а три — совсем девчушки, от одиннадцати до четырнадцати лет. Четверо сидели к колёсам спиной, а пятая — красивая женщина с сильной мускулистой фигурой, стояла на коленях и была увязана таким образом, что не только взвестись на ноги, но и вообще двигаться не могла.

— Твари, — услышал в наушниках голос Иланы.

Немного приподнявшись и выглянув из‑за валунов, мы увидели и тех скотов, которые творили здесь беспредел. Четверо разбойников, что спрятались на скале, вовсю вертели головами, высматривая подходы к засаде. Один из них был с множеством косичек в бороде и большой залысиной на голове, он повернулся к затаившимся внизу за скалой тринадцати разбойникам, что‑то объясняя натурально горбатому северянину, с большим боевым топором в руках, при этом пожимал плечами и разводил руками. Вероятно, они никак не могли понять, почему оставшийся до засады путь караван идёт так долго.

— Работаем, Золотко моё, — мы вскинули арбалеты и вставили в крепление болты, — Лучников у них всего двое, с них и начнём. Хо!

В неподвижные цели стрелять одно удовольствие. Когда два тела, бывшие некогда каторжанами и бандитами, сползли со скалы на карниз, двое других растерялись и нырнули за камни, не сообразив, откуда к их подельникам прилетела смерть. Это дало нам время беспрепятственно расправиться и с ними, но тот, который с залысиной, свалился с карниза и полетел вниз, на головы затаившейся засады, которые ещё не знали, что их уже начали убивать. Вот сейчас они зашумели и увидев, что по камням к нам быстро не допрыгнешь, немедленно сбились в кучу и укрылись за щитами, но для наших арбалетов это не есть препятствие, на дистанции сто двадцать метров болты прошивали деревянные щиты и сырое железо их плохонькой брони, как бумагу.