Море в ладонях - [148]
И Ершову стало жаль Ирину. А впрочем с чего это он безрадостно смотрит на ее будущее? Может, в жизни Ирины тысячу раз еще все переменится?
Он стоял спиной к двери, у книжного шкафа, когда неслышно вошла Ирина и повернула его за плечи к себе. Не решаясь взглянуть в глаза, склонила голову ему на грудь. Стала прежней, доступной, покорной. Но он не обнял, не оттолкнул. Ни того, ни другого не стоило делать. Понимали без слов: прошлое не вернешь, не стоит его ворошить, а любая связь между ними заставит себя потерять в глазах другого окончательно.
— Я постелю тебе на диване в зале, — сказал он ей, — или можешь остаться здесь, постелю себе там…
Утром попили чай и вызвали такси. От проводов в аэропорт Ирина сама отказалась, пожала Ершову руку, притянула к себе Катюшу, расцеловала в щеки и в лоб, быстро села в машину, оттуда взмахнула платком и только за поворотом приложила платок к глазам.
Ершов уселся работать, но вскоре вошла Катюша и положила на стол открытку:
— Вчера вечером принесли, — сказала она, — забыла тебе отдать.
Он пробежал глазами по крупно писанным строчкам.
«Виктор Николаевич! Катюша! Буду рада видеть вас у себя пятнадцатого, в шесть вечера. Мне исполняется… узнаете, когда приедете. Жду обязательно! Ксения Петровна».
— Что будем делать? — спросил Ершов.
Вот уж беда с этим отцом. Не понять, когда спрашивает серьезно, когда шутит.
— Поедем, — сказала Катюша.
42
Как-то на огонек заехал к Ершову Дробов. Катюши и Ксении Петровны не было. Они туристским поездом уехали в Ленинград. Оттуда поедут в Ульяновск, в Шушенское…
Ершов работал над книгой.
У Дробова тоже забот полон рот. За последние два года звероферма его разрослась настолько, что колхоз получил на пушном аукционе почти два миллиона дохода. Ершов в шутку называл Дробова «комплексным председателем». У Дробова рыбозаводы на Байнуре и на Бирюсинском водохранилище. Пятьсот миллионов мальков «красной рыбы» должны вырастить рыбозаводы только в этом году.
— Как Таня? — спросил Ершов.
— Снова в командировке. Пора уж кончать.
— Что кончать? — удивился Ершов.
Дробов сидел напротив, склонив голову, взлохматил себе волосы, из-под бровей прищурился на Ершова:
— Валерку в тапочках ждем! Понимаешь?!
— Понимаю! — ответил Ершов.
— Отец с нами жить будет. Крайком рекомендует его секретарем Бадановского райкома. Ну, а места нам хватит…
С минуту сидели молча. Глядя на солидную пачку машинописных страниц, Дробов спросил:
— Продвигается?
— Туго.
— Сколько еще осталось?
Вместо ответа Ершов протянул толстую папку. В ней были вырезки из газет и журналов, копии решений, постановлений, протоколы совещаний и заседаний, страницы, написанные от руки и напечатанные на машинке. Записи бесед со строителями, проектировщиками, учеными… Здесь хранилась история Еловского целлюлозного на Байнуре.
— И у меня, Андрей, свои творческие проблемы, — оправдывался Ершов. — Материал давит.
— А ты пиши! Пиши быстрей! Буду первым твоим читателем.
— Не получается быстро.
— Писал же статьи на два газетных подвала за ночь.
Ершов когда-то сказал Игорю Петровскому: «Оперативная работа газетчика и работа писателя не одно и то же. Посади тебя редактировать книги, и ты под девизом «задачи дня» — перечеркнешь Шолохова, Федина, Паустовского… кого угодно».
Но не это сейчас волновало Ершова. Он взял со стола лист с цифрами, фактами:
— Невеселая получается картина, Андрей. Период пусконаладочных работ на целлюлозном затянулся. Уже не три миллиона затрачено денег, а шесть! Проблема? По-моему, проблема! Отстает строительство жилья и культурно-бытовых объектов. В Еловске повышенная влажность, и часть технически грамотных целлюлозников покинула город. Только в этом году с очистных сооружений уволилось свыше ста человек при штате в двести сорок. Факт? Бесспорный! До сих пор на производство продукции стоимостью в рубль, завод затрачивает рубль семьдесят. Еще не пущена вторая технологическая нитка, а очистных мощностей не хватает. Решено срочно построить еще семь радиальных отстойников, три насосных станции и реагентное хозяйство — огромный цех приготовления химических растворов. Петровский сенсационно преподнес это, как новую заботу проектировщиков о Байнуре, но так ли на самом деле?! На объект переброшено тридцать бригад. Работают день и ночь… А ты говоришь, быстрее пиши…
Как только речь заходила о целлюлозном, Андрей обычно мрачнел:
— Сколько же можно вколачивать денег?! — сказал он раздраженно, словно повинен во всем был Ершов.
— Теперь столько, сколько потребует Байнур! Только так!
— Не многого мы достигли!
Ершов всегда поражал Андрея спокойствием, с каким умел вступать в любой спор:
— Нет, Андрей, будь объективен! Туленкийский, Баданский, Сосновский районы объявлены государственными заповедниками. Запрещена вырубка леса в прибрежной зоне и молевый сплав по нерестовым рекам. Работу завода контролирует государственная инспекция… Мало?! А во что ты оцениваешь движение, которое началось по стране за охрану водоемов? Сказать, что ничего не достигли, — значит, усыпить свою бдительность, развязать руки нерадивым хозяйственникам. Нет, не напрасно ломались копья!
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».