Море в ладонях - [109]

Ершов улыбнулся:

— Но вы удорожаете строительство на шестьдесят процентов за счет одной сейсмики. Чтоб успокоить общественное мнение, выдвигали три проекта промышленного сброса. Один — после очистки — в Байнур, второй — через Байнурский хребет в Тальянские степи, третий — при помощи стокилометровой линии труб, через расщелину Тальянского хребта в Бирюсинку. Кстати, Бирюсинка впадает в Бирюсу. А воду Бирюсы пьет миллион людей. Проекты — проектами, но очистные сооружения для сброса промышленных стоков в Байнур уже строятся.

Крупенин не сразу нашел, что ответить. Был внешне спокоен. Но Ершов понимал, что за внешним спокойствием этого человека таится полная неприязнь к нему, Ершову:

— Второй проект отпадает, — сказал наконец Крупенин. — Байнурский хребет высок. Пришлось бы строить ряд мощных насосных станций на большой высоте, в исключительно трудных условиях. Третий проект реальней. Почти на протяжении двухсот километров промышленный сток будет подвергнут естественному самоочищению за счет смешения с Бирюсинкой и придет к Бирюсе вполне очищенным от вредных примесей.

— Сомнительно, — возразил Ершов. — Еще трудно сказать, какой поток пересилит: чистый или загрязненный? На Бирюсинке тоже люди живут. Десятки сел, деревень, леспромхозы. Превратим цветущую долину в мертвую зону. Но вернемся к экономике. Завод будет перерабатывать в год почти четыре миллиона кубов древесины. Во что обойдется строительство флота и что будет делать он, когда вы вывезете лес с берегов Байнура? А выгодно ли будет доставлять сырье издалека, загружая Транссибирскую магистраль? Каспий залили нефтью, Байнур загубим сбросами целлюлозного…

Крупенин не вытерпел:

— По поводу Каспия обращайтесь к нефтяникам. Не будем сравнивать.

— Почему? И там экономика. Но только сыграла злую шутку. А знаете ли вы, что очистка сточных вод вам обойдется дороже, чем подготовка к производству любой небайнурской воды? Зачем же строить тогда завод на Байнуре?

— Вы пытаетесь рассуждать как инженер… — не без иронии начал Крупенин.

Но Ершов не дал договорить:

— Я и есть инженер…

— Ну, разумеется, — подхватил Крупенин, — инженер человеческих душ…

— Не только!..

— Что ж вы хотите?

— Воды и леса в Сибири сколько угодно. Перенесите завод. Будущие поколения вам скажут спасибо.

— Законсервировать стройку, когда в нее вложены десятки миллионов рублей?! Когда виден конец строительства?!

— Зачем? Вот же в журнале вы читали, я уверен, что вы читали журнал! Там же в статье просят перенести строительство завода, а на Еловской площадке построить современный деревообделочный комбинат. Мебель везем в Сибирь из Прибалтики, лыжи из Ленинграда, сборные дома из-под Москвы. Делайте в Еловске облицовочную плитку, шпалы, вагонку, половую рейку, детали для жилого и промышленного строительства. Во всем этом голод у нас. Вам же известно, что прессованная древесина успешно конкурирует с металлом. Заменит сотни, тысячи тонн дефицитной бронзы, баббита. В Воронеже прессованную древесину использовали для подшипников винтовых транспортеров. Срок их службы увеличили в три раза, вес уменьшили в четыре, а стоимость изготовления в тридцать раз! Такое предприятие нужно, как воздух… Исправьте ошибку! Займитесь трезвыми расчетами, а не администрированием!

— Я прошу выбирать выражения! — помрачнел Крупенин. — Я горжусь тем, что работаю без сна, без отдыха. Вы мне докажите, что Байнур будет загрязнен!

Глаза их встретились. Ершов выдержал взгляд:

— Если это произойдет, то произойдет через десять, пятнадцать, а может, и двадцать лет. К тому времени вы уйдете на пенсию…

— За кого вы меня принимаете?!

— А вы не кричите. Не те времена.

— Рад был познакомиться, — сказал Крупенин, давая понять, что разговор окончен.

— А я ждал большего, — ответил Ершов и встал.

Крупенин тоже поднялся, но не из желания протянуть руку какому-то провинциалу, а из желания еще раз подтвердить свою твердую позицию:

— Если мне завтра докажут, что Еловский завод нанесет вред Байнуру, то послезавтра будет решение о закрытии завода!

— Кроту никто еще не доказал, что два глаза лучше, чем ни одного!..

Ершов решил не задерживаться в Москве. Подарки для Катюши он купит во Внуково. Скорей хотелось в свой Бирюсинск, поближе к дочери. Скорей за стол. Работать! Работать!

Уже в аэропорту он купил по экземпляру газет. Просмотрел «Правду», «Известия», «Труд». Развернул четвертую и сразу: «Байнур ждет». Короткая статья. Не больше чем на две машинописные страницы, и подписи, подписи. Не меньше чем на страницу. Вот то, о чем говорил в письме Платонов.

Ершов не мог спокойно читать. На первый раз он улавливал общий смысл статьи, выхватывал отдельные строчки. Потом прочитает не раз, не два, а теперь:

«…Но руководители Госкомитета оставались глухи к критике проектов и предупреждениям. Даже не имея утвержденных проектов, они продолжали вкладывать в строительство огромные средства. Более того, работники этого Комитета считали возможным вводить в заблуждение общественность относительно правильности выбора места строительства в сейсмической зоне и невозможности получения чистой воды в другом месте. Они представляли завышенный расчет сырьевых ресурсов прибайнурских лесов, занижали цифры стоимости строительства и будущих производственных затрат… Работники Госкомитета пошли на риск невиданных масштабов, превращая Байнур в опытный водоем… Отвечать за грубые свои ошибки, за пренебрежение к голосу научной общественности и глушение критики должны те, кто создал и поощрял осуществление порочных проектов, и нельзя допустить, чтобы за них расплачивалась страна… Мы просим…»