Мораль - [20]

Волосы всегда у Хихиньки завитые, щипцы каждый день у соседки одолжает, и по бокам пейсы, мода такая. А что хорошего в этих пейсах? В весеннее время, когда солнце зашпаривает — пот на пейсах скопляется, и по лицу течет, грязными струями льется. В кармане у ней завсегда коробочка с пудрой, и ходит она на кружок не иначе, как с галстуком-бабочкой.

Записки любит писать. Карандаш у ней (специально для любовных записок) — маленький огрызочек, такой замусоленный, и когда записку с вопросом пишет, то завсегда каракули наляпывает...

И однажды узнал я, что Хихинька прямо-таки «вумная, как вутка». Прочитал руковод лекцию по комсомольской этике и спрашивает: «Ежели у кого из Вас есть ко мне вопросы, то задавайте!»

Которые настоящие комсомолки, те вслух задали вопросы, а которые потрусливее вроде Хихиньки, так те на записках. Ответил руковод на вопросы, не вспотел и не покраснел даже, а тут, как ему записку подали, и как вот одну развернул и прочел, то прямо вопрос в краску его вогнал, а ежели он, знаете, никогда не краснел до сих пор. А накарякано было:

«У Вас, товарищ лектор, нос очень большой, а потом еще угорь на нем большой сидит, ответьте, почему Вы не моете лицо дегтярным мылом?»

Его аж всего в испуг бросило. Каково на такой вопрос ответ дать! Прямо парень в бутылку залез. Ежели, говорит, еще такие записки писать будут, так впрямь иди к парикмахеру, и угорь сбрить дай. Сконфузился парень. А Хихинька уже по всей фабрике раззвонила, как у руковода большой нос с угрем.

Всех Хихинек со всей фабрики собрать хочет...

Юнкор Жало

 

«Смехач», № 15, 1924

Детские письма (Материалы для истории)

1914 г.

Дорогое «Задушевное Слово»!

Мне восемь лет, у меня есть собачка Тобик и кошечка Мурка. Есть ли у кого-нибудь тоже собачка Тобик и кошечка Мурка?

Больше всего мне нравятся повести Чарской.

Кроме того, я получил на именины заводной автомобиль, у которого колесо совершенно отскочило. Отскочило ли еще у кого-нибудь из подписчиков колесо?

Царевококшайск, Петя Прянишников, 8-ми лет

 

Милая Танюша Кобызева!

Я очень рада познакомиться с тобой и вести переписку через наш журнал «Задушевное Слово». Меня зовут Лялей. Мне 9 лет и я занимаюсь с гувернанткой, m-lle Грюо.

Я много читаю, шью для куклы и люблю фисташковое мороженое.

Так же придумываю стишки. Посылаю тебе в альбом:

Будь всегда мила, прекрасна

И послушна уж всегда,

Вот тогда тебя полюбят

Уж наверное навсегда

Нравятся ли тебе мои стишки?

Великие Луки, Леля Огурцова, 9-ти лет

 

1924 г.

В юные пионеры. Очень нужно.

Сапчаю, товарищи, что мамка у меня, будучи кулацкий элемент, торгует барахлом на рынки, я ей толкую, но без последствий, а кроме всего дергает за ухи, с чем я конечно не согласен и прошу принять меня в юные пионеры, как Ваньку и Аришку. Всегда готов!

Ленинград.

Писал Егор Сипунов. Ленинец.

 

В деревню Кузьмиху.

Колька! Зачем ты уехал в деревню? У нас шибко весело, и я пел. «Эй, буржуй, ставай с постели, открывай пошире двери. Во! И больше ничего». Умеют ли эту песню ребята в деревни? Напиши.

У нас народилась девченка, оченно махонькая. Вчера октябрили в клуби Нарсвязи, так что я теперь обязан поддерживать сестру Нинелу, для борьбы с капитализма твердой мозолистой рукой. Обязательно приезжай к осени в нашу школу.

Свердловск.

Твой пионер Иван Ступкин

 

В редакцию «Известий» (№ 167 от 24 июля)

Сегодня в 3 часа дня в сквере храма Христа Спасителя был избит мальчик сторожем сквера, так что палка сломалась, конец палки у мамы его.

Москва, Настя, Соня

 

Собрал Ив. Пр.

 

О мальчике в трусиках и мальчике в штанах

Солнце... Солнце... Солнце... Полная нагрузка летом,

Никаких сверхурочных, а работа — за совесть!

Послушайте, согретые солнечным светом,

Простую и краткую советскую повесть —

О солнце августа, о живых временах,

О мальчике в трусиках и мальчике в штанах.

По пыльной дороге, за рядом — ряд,

Ловя улыбку и хмурый взгляд,

Голые ноги

И зычный рог —

Тысячи ног,

Юнец на юнце, при юнце старшем

Проходят стремительным маршем

От солнца смуглы, от пыли серы

Пионеры!

Прямо по мостовой, отливая бронзою шей,

В трусиках синих — ватага голышей!

А рядом, на краю панели,

Где сгрудилась на момент человечья случайная каша,

Остановился прохожий Нэп,

Весь — ужас, тоска и одышка;

Справа — папаша, слева — мамаша,

А посередине — сынишка.

Папе не нравится, мама кипятится:

«Как же это — в столице, среди бела дня —

Толпа голышей? И что за зверские лица?

И что бы сказала на все заграница?

Федя, не ерзай, держись за меня!»

Покамест, оглохши от детского гама,

Папаша с мамашей прятали «Ах», —

Под солнцем полудня надвинулась драма:

Мальчика в трусиках увидел мальчик в штанах.

Среди прочего голоштанного народа

Товарищ Петька, папиросник в отставке,

А ныне пионер шестого взвода!

Голова — вихрастая редька,

Глазишки сверкают лучисто...

Узнал, кивнул, улыбнулся:

«Катись к нам, Федька!»

И на месте Федькином чисто.

Как ни искали папа и мама,

Не нашли белоштанного Феди —

Исчез, смылся, превратился в прах...

Но шагали вместе, под гром оглушительной меди,

Мальчик в трусиках и мальчик в штанах!..

Александр Флит

 

«Смехач», № 20, 1924

Дедушка и внучек

— Дедушка, а дедушка!

— Слышу, детка, чего тебе?

— В твоем шкафу старую газету нашел, стал читать. Да не все понял.