Монолог из норы - [7]

Возможно, впрочем, я не прав, ведь мои наблюдения субъективны. В конце концов, я смотрю на нашу рождающуюся в непростых условиях демократию из глубины своей норы, с подвальной перспективы. Однако, в конце концов, взгляд мой устремлен оттуда же, откуда и твой, божественная пропагандистка прокладок: из недр своих потрохов, со дна своего черепа, из темницы своего тела.

Я уж не говорю, что взираю на этот мир не только так же, как ты, но и так же, как взирает на него весь наш народ. Ведь наш народ сразу после работы, едва переступив порог, как был - в пальто, в шляпе, с портфелем - алчно бросается к телевизору и нажимает кнопку. Мертвенное свечение растекается, словно туман, по всему пространству между Одрой и Бугом, от Карпат до Балтики разносится голос юной теледивы, дочери немолодой теледивы (или наоборот), мой же народ застывает перед твоим экраном, будто извечный монумент телезрителя.

О том, например, что мы обрели независимость, я и мой народ узнали благодаря телевидению. То есть телевидение проинформировало нас об обретении независимости, а возникающие на польских землях, как грибы после дождя, агентства "Досуг" подтвердили факт, что на этот раз телевидение не врет.

Честно говоря, несколько раньше я узнал о том, что являюсь гражданином тоталитарного государства, тоже благодаря телевидению. Включаю я в один прекрасный день телевизор, гляжу, а там разгул тоталитаризма: маршевая музыка, первомайские демонстрации и маневры братских армий стран - участниц Варшавского договора. Хо-хо-хо, думаю я себе, нехорошо, ой, как нехорошо. И почувствовал, что я категорически против Варшавского договора. И сделал то, чего в любой другой ситуации ни за что бы не сделал. И сделал то, чего никто из вас, уважаемые дикторы и дикторши, никогда бы не сделал. И сделал то, чего весь мой народ никогда не делал и делать не станет. А именно: выключил телевизор. Да, да, я выключил телевизор и отправился в ванную, где нежилась в горячей воде моя бывшая жена. Присев на краешек ванны, я взглянул на высовывающиеся из раствора целебной соли божественные груди моей жены, и моя политическая ориентация в очередной раз претерпела изменение. Я посмотрел на бюст моей жены и почувствовал, что я - за Варшавский договор. Да ведь этот бюст, на который я смотрю, подумал я, прекраснейший из бюстов стран-участниц... Почему же в таком случае я должен быть против Варшавского договора? Если в пределах досягаемости моих органов чувств находятся самые изумительные буфера Варшавского договора, то стремление ликвидировать Варшавский договор для меня равносильно самоубийству! Получается, что я и эти живописные буфера хочу уничтожить! Получается, что я подрываю собственную, в высшей степени привилегированную позицию, отказываюсь от сущей драгоценности, легкомысленно сбрасываю нешуточный козырь!

И, произведя этот беглый, но глубокий анализ, я вернулся в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Спустя несколько лет одна из вечно молодых телеведущих сообщила, что Варшавский договор перестал существовать. Утрату привилегированного положения человека, в пределах досягаемости которого обретался прекраснейший бюст Варшавского договора, я пережил сравнительно безболезненно. Моя жена покинула меня до того, как Варшавскому договору пришел конец.

После ее ухода - повторяю - в моей сексуальной жизни возобладала спешка. Банальная реакция брошенного мужчины, который чрезмерной активностью старается доказать себе и миру, что он такой участи отнюдь не заслужил, и даже совсем наоборот. Стыдно признаться, но и я не избежал этого прискорбного этапа этапа лихорадочной суеты.

*

С Грахой Петербург я познакомился следующим образом: позвонил однажды в агентство "Досуг" и, как обычно, заказал русскую девушку. Тот, кто пользовался услугами подобных учреждений, хорошо знает, как это делается. Вы опрокидываете четыре по пятьдесят, поднимаете трубку и, сглотнув слюну, набираете номер.

- Агентство, слушаю вас, - отзывается на другом конце строгий дамский голос.

- Алло? - неуверенно говорите вы.

- Да, это агентство, я вас слушаю, - строгий тон становится еще строже.

- Алло? Агентство? - прерывающимся по тысяче элементарных причин голосом вы предпринимаете следующую отчаянную попытку завести разговор.

- Да, я вас слушаю, это агентство "Досуг", чем могу быть полезной? - тон вашей собеседницы неожиданно смягчается и становится дружелюбным.

- Скажите, а... что... что вы готовы, так сказать, предложить?

- Наше агентство располагает девушками на любой вкус.

Услыхав такой ответ, вы, как правило, умолкаете, притом умолкаете оскорбленно. "С какой стати, - думаете вы, - меня подозревают, будто я интересуюсь платной любовью? Да ведь я, - ваше возмущение усиливается, спрашивая, что мне готовы предложить, мог иметь в виду что-нибудь возвышенное, например список издательских новинок или программу культурных телепередач". Однако через минуту от возмущения не остается и следа, вы капитулируете и смиряетесь с тем, что ваши грязные намерения разгаданы.

- А нельзя ли поконкретнее? - упавшим голосом спрашиваете вы.