Монгол - [85]

Кроме того, порядок, при котором нокуды помогали Темуджину избегать личных контактов с простыми людьми, наделял его в их глазах особыми качествами, свойственными только избранным. Он проходил мимо людей каждый день, но был окружен пиками и мечами бронзоволицых воинов своей охраны. Его взгляд напоминал взгляд орла, молодой повелитель держался гордо и отстраненно, подобно великому покорителю народов. Темуджин понимал, что не может позволить людям смотреть на себя как на ровню. Поэтому Темуджин держался в стороне и никогда ни с кем из подданных не шутил и не разделял общую трапезу. Люди его боготворили. Они знали, что он и мига не станет сомневаться, приказав с ними расправиться за малейшее нарушение правил племени. Однако это только увеличивало их обожание и страх перед ним. Темуджин прекрасно осознавал, что простому люду необходим идол и люди должны видеть и слышать его. Идол не может быть каким-то невидимым духом, которого не в состоянии понять их примитивное мышление.

Джамуха верил в то, что каждый человек является священной личностью, но это, как считал Темуджин, была пустая мечта человека, мало связанного с действительностью и плохо понимающего простых людей, ведь только глупец верит, что у таких людей есть гордость, что они хотят свободы и могут здраво обо всем этом рассуждать. Жизненный опыт убедил Темуджина в том, что люди предпочитают, чтобы важные жизненные проблемы за них решал более сильный человек, он должен ими командовать, не советуясь с ними, а просто говорить: «Ты должен…» и никогда не говорить: «Может, нам стоит это сделать?» Он понимал, что личная ответственность волновала, смущала и пугала простых людей, они мечтали о защите, о том, чтобы ими управляли и заставляли что-то делать, а они могли на кого-то молиться. Того, кто с ними советовался, они не могли уважать, смотрели на него с презрением. Люди считали такого человека «слабаком», недостойным верности. Закон, а не логика составляли основание, которым должен руководствоваться властитель, и в мече больше власти и силы, когда его применяют без объяснений и обоснований.

Много лет спустя Темуджин говорил персидскому историку:

— Я был еще очень молод, когда понял, что губит власть. Во все времена люди должны быть уверены, что законы лидера неизменны и что определенное действие всегда приносит один и тот же определенный результат. Тогда люди ощущают себя спокойными и удовлетворенными. Действия непредсказуемого правителя поражают их, и они словно дети боятся, им тогда приходится о чем-то думать, они начинают ощущать, что стоят в зыбучих песках, покрытых предательской водой. Правитель должен презирать собственных подданных и погонять их гибким кнутом на хорошие пастбища. Тогда они станут перед ним преклоняться и считать его настоящим повелителем.

Кюрелен поражался мудрости и рассудительности своего молодого и еще не обладающего должным опытом племянника. Он даже поговорил об этом с шаманом, тот наклонил голову и только улыбался.

— Мне теперь доподлинно известно, что Темуджин сильный человек с интересной судьбой, как ты и говорил мне об этом ранее. Ты меня спрашиваешь, откуда ему известно, как следует правильно действовать? На это я могу сказать только одно: возможно, где-то есть боги, которые подсказывают твоему племяннику правильные решения. Когда-то персидский священник сказал мне: «Бог вызывает приливы, омывающие души людей, и отправляет по этим водам душу великого человека, подобно кораблю, плывущему по бурным волнам в заветную страну».

— Ты предсказал ему судьбу, а теперь сам веришь в собственное предсказание, — удивленно ответил ему Кюрелен.

— Возможно, сами духи помогли мне сделать это предсказание, — ничуть не смутился Кокчу.

Кюрелен приказал подать вина, и старые знакомые выпили за здоровье и процветание молодого хана.

Затем Кюрелен заметил:

— Когда-то я сказал Темуджину, что в его глазах сверкает его же судьба, и он мне поверил. Наверно, возможность — это подруга веры. Тот, кто в себя верит, выигрывает первую и последнюю битвы!

— Он — правитель людей и священников, — добавил Кокчу с насмешкой. — Ты только не думай, что я так говорю, потому что являюсь его первым слугой. И он сам мне объявляет, что предсказали духи Вечного Синего Неба. Когда священник повелевает народом, тогда эти люди становятся предателями и ни на что не способны. Я предпочитаю служить и чтобы мне не служили. Так мне спокойнее, и в результате я от этого получаю большее удовольствие.

— Первое желание человека — получать удовольствие, — улыбнулся Кюрелен. — Если человек мудр, он не расстается с этим желанием.

Однажды утром, когда Темуджин завтракал вместе с Касаром, Субодаем, Шепе Нойоном и Джамухой, которых люди называли «Четыре Рыцаря Темуджина» или «Четыре Серебряные Гончие», в юрту вбежал усталый окровавленный гонец. Он, тяжело дыша, упал ниц у ног Темуджина, немного отдышавшись, он сообщил:

— Господин, тайджуты под предводительством двух братьев, Таргютая и Тодьяна, тридцать тысяч всадников идут на тебя войной. Они поклялись, что уже сегодня ты погибнешь!

Друзья побледнели и вскочили на ноги, а потом уставились на Темуджина, ожидая приказа, а он спокойно разламывал хлеб, потом протянул чашу Шепе Нойону, и тот, страшно удивленный, наполнил ее кумысом. Темуджин передал чашу шумно дышащему гонцу с растресканными губами и заставил его выпить. Наконец Темуджин спросил: