Монгол - [84]

— Шепе, ты возвратился? Много наших воинов погибло, защищая караван, выплативший нам дань? — спросил Джамуха.

Шепе Нойон продолжал улыбаться, но его веселые глаза сузились, он поглядел на Джамуху сверху вниз и ответил равнодушно:

— Десять, Джамуха. Почему тебя это интересует?

Джамуха не стал ему отвечать, склонив голову, отправился дальше. Шепе Нойон всегда считал Джамуху глупым, но не испытывал к нему враждебности, зная, как тот привязан к Темуджину; он проводил его взглядом и сказал:

— В этом сердце зреет беда. А когда человек в беде, его друзьям следует быть настороже, — и еще раз взглянув на удаляющегося друга, подумал: «Многие так завидуют Джамухе…»

Джамуха вернулся в свою одинокую юрту и зажег красивый хрустальный светильник, подаренный ему Темуджином, потом открыл резной сундук, вытащил самый ценный китайский манускрипт и начал читать. Лицо его оставалось мрачным, пламя светильника бросало на него блики и высвечивала тени.

«Человек может искать чистоту, а найдет разврат. Он ищет честь, а может очутиться в логове воров. Пусть он ищет Бога в мире и ничего не найдет. Пусть он ищет честного человека, а найдет — окровавленный меч. Он станет кричать о любви среди людей, ответом ему будет ненависть. Он ищет мир во Вселенной и найдет себя среди мертвецов. Пусть он призывает народы к правде, ему эхом будет отвечать предательство и ложь. Но если он станет искать доброту в себе, оставаться верным, нежным и не высказывать гордыни, тогда он увидит Божий лик, и весь мир предстанет перед ним светлым и добрым. Тогда он наконец не станет опасаться остальных людей».

Джамуха отложил в сторону манускрипт и уставился в пустоту, а по его щекам медленно текли слезы, но взгляд касался спокойным.

Он прошептал:

— Я согласен с Темуджином, что воюющим племенам необходимо объединение. Но это не должно быть объединение, основанное на применении силы и угроз. Объединение должно основываться на доверии и чести и на добровольном согласии тех, кто жаждет иметь пастбища и мир вокруг, и им не нужно покорять людей и получать от них дани.

Глава 9

Таргютай-Кирлтюк и Тодьян-Гирте, братья и вожди тайджутов, советовались друг с другом, их переполняли страх и гнев.

— Эта молодая рыжая собака, наш родственник, стал жутко наглым и властным. Говорят, что старая хитрая лиса Тогрул-хан помогает ему. Чтобы остановить наглеца, нам придется его уничтожить.

Таргютай, говоря все это, поглаживал старую рану на бедре, которую нанес ему Темуджин.

Тодьян-Гирте заворчал:

— Почему мы не искали поддержки у купцов и разных состоятельных горожан, не предлагали им сопровождать их караваны? Нам, Таргютай, для этого не хватало мозгов! Давай, как ты предложил, избавимся от Темуджина и заключим с городами договор, как это сделал он. Мы хотя и не молоды, но сильнее Темуджина. Таргютай, ты сам должен винить себя за то, что не убил его, когда у тебя был шанс!

Таргютай заскрипел зубами.

— Давай действовать, и я прошу только одно: предоставь Темуджина мне, обещаю, что на этот раз ему не удастся уйти.

Тодьян-Гирте задумчиво прикусил губу.

— Возможно, нам стоит сохранить ему жизнь. Он — храбр и умен, знает, как управлять людьми. Братец, перестань злиться. Хорошо, мы отдадим его в твои руки, и ты сможешь с ним делать все, что пожелаешь. — Потом он добавил: — Тогрул-хан может стать нашим врагом, если мы убьем его любимого названого сына!

Таргютай хрипло расхохотался.

— Я хорошо знаю старого набожного волка! Он нас примет, как братьев, чтобы мы ни сделали! Так будет тогда, когда мы станем сильными и сможем защищать его караваны.

Племя Якка Монголов теперь состояло из четырнадцати тысяч воинов, сильных, решительных и бесконечно преданных Темуджину. Ни к одному вождю воины не испытывали подобной любви, обожания, основанного на суеверии, никому так покорно не служили. Темуджин был справедливым и жестоким, и люди знали, что можно верить его слову. Ему удалось их убедить, что он служит только им, живет, чтобы они могли существовать безбедно, хорошо есть и пить.

Прошло совсем немного времени, и он завоевал, покорил и поглотил небольшие слабые кланы, принадлежавшие племенам меркитов, найменов, уйгуров, онгутов, туркмен и даже караитским и тайджутским племенам. Ему почти не оказывали сопротивления, потому что слава об его энергии, напористости, храбрости и жестокости бежала впереди его орды. Конечно, не все «радовались» нападению и покорению, многие его ненавидели, небольшие кланы оказывали сопротивление, когда он решал подчинить их себе. Он был справедлив и благожелателен к тем, кто поклялся служить ему, часто говорил, что покорил племена не для того, чтобы сделать их рабами. Нет, он это сделал, чтобы всех объединить в крепкое и нерушимое целое. Он оставался щедр к людям, никогда не нарушал данное им слово и был добрым, когда это было ему выгодно. Он чередовал наказание с поощрением. Красивый и энергичный, он вскоре среди новых членов все увеличивающейся орды приобрел немалое число преданных «идолопоклонников». Он не боялся никого, был сильным лидером, всегда знающим, чего хочет.

Перед людьми теперь стоял человек, дававший обещания и всегда выполнявший их. Вскоре люди почувствовали гордость от того, что принадлежали к орде, над которой развевалось девять черных хвостов яка. Они стали хвастаться, что их вождь был настоящим вождем и он их покорил, потому что заботился об их безопасности и о том, чтобы у них были полные животы жирной и сытной пищи. Они готовы были умирать ради него и постоянно искали случая, чтобы доказать ему преданность и симпатию.