Монастырь дьявола - [78]

Чуда не было. Просто когда руки и ноги болели особенно сильно, Мари легонько присела на его кровать… Он видел ее лицо так ясно, что мгновенно вышел из ступора… Нагнувшись, она погладила его по щеке. Он даже слышал свежий запах яблок от ее волос – яблок, которые она так любила. И видел печальную улыбку, сразу состарившую ее лицо. Он знал, что она печальна из-за него. Из-за того, что он прекратил бороться. Его дочь смотрела на него с нежностью и глубокой печалью, и ему вдруг показалось что она намного старше его… В ней была та глубокая мудрость, которая поражает порой сильней, чем удар грома… И столько любви, что он мгновенно вспомнил, что означает дышать… Он протянул к ней руки, но она легко отстранила его, и он понял, что эта печаль – из-за того, что вот так, по глупому, он прикован к кровати, что он не сделал ни единого шанса выжить ради памяти о ней… И в печали о нем содержалось нечто вроде мягкого, но трогающего за самую душу укора… Он понял это – и сразу открыл глаза. Потом его дочь исчезла. Дверь дрогнула – вошел санитар со шприцом. Он твердо решил встать, и сказал ему:

– Развяжите мне руки и ноги! Все равно я никуда не убегу!

Перепуганный (не так часто кататоник заговаривает с медперсоналом) санитар побежал за врачом. Так он вернулся в жизнь. И постепенно рассудок его вернулся. А когда он стал нормальным, пришла нестерпимая боль. Порой он горько сожалел о том времени, когда был в другом мире. Сумасшедшие не страдают. У них милосердные законы – они не ощущают боль.

– Когда вы находились в психиатрической больнице, – Славский продолжал препарировать его жизнь, – ваш адвокат за большие деньги нанял лучших частных детективов и выяснил, что бомбу в дом подложил один из учеников вашей школы. Кстати, один из ваших любимых учеников. Психически больной человек. С тяжелейшими психическими патологиями. Вы даже не догадывались об этом. Принимая его в школу, вам не пришло в голову спросить у него справку о психическом здоровье. А между тем этот человек большую часть жизни провел в сумасшедшем доме. И занятие восточными единоборствами только усугубило его болезнь. Он стал слышать странные настойчивые голоса…. Когда вашего ученика арестовали, он сидел на полу в своей квартире, в голой комнате, со стен которой ободрал обои, и разрисовывал углем иероглифами, знаками великого предела эти голые стены. Большую часть надписей он сделал своей кровью…. Он сидел на полу, а рядом с ним была куча фотографий, которые он изрезал на мелкие куски. Это были фотографии с вашим изображением. Тайком он фотографировал вас на каждой тренировке. Закончив писать, он стал резать бумагу, а, разрезав всю бумагу (весь пол вокруг был усыпан обрезками), он перешел к своей руке, стал по-живому резать свою руку, не обращая внимания на текущую кровь. Так его и нашли. Когда в комнату ворвались, он этого не увидел, все продолжая резать свою руку…. Минуя тюрьму, его увезли в сумасшедший дом, где он больше никогда не пришел в нормальное состояние. Он слышал голоса, приказывающие ему убить семью учителя и освободить его душу, чтобы учителя (подобие Будды) ничто больше не привязывало к земле. Возможно, у него были гомосексуальные наклонности, и он был немного в вас влюблен. В его квартире нашли самодельные приспособления и взрывчатку, и фотографии вашей жены с отрезанной головой. Обрывки бумаги, на которых он писал, что учитель, посвятивший себя великой цели, не должен уподобляться обыкновенным людям и иметь семью, привязывающую его к земле. И что его миссия – избавить вас от этой ошибки (в смысле, от семьи), и наставить на истинный путь. То, что бомбой он может убить и вас, ему в голову не приходило. Сумасшедшие непоследовательны и не умеют мыслить логически. Выяснив, что жена возвращается с работы раньше вас, он решил, что именно она и откроет дверь. Так и произошло. Он заложил бомбу в пятницу вечером, не зная, что с работы вы оба не вернетесь домой, а всей семьей поедете на юбилей к одному из знакомых, где и заночуете две ночи…. Когда ваше психическое здоровье нормализовалось, вас выпустили из лечебницы, сняв все обвинения. Тюрьма закончилась. Началась травля. На вас набросились все бульварные газеты, прямо и косвенно обвиняя в гибели собственной семьи. Газеты писали, что руками своего сумасшедшего ученика вы намеренно избавились от семьи с тем, чтобы продать все имущество, прибавить деньги от бизнеса жены и открыть свой монастырь, в котором вы будете главным учителем и настоятелем, чем-то вроде современного Будды. Что вы решили изменить бизнес и создать тоталитарную секту с вашими идеями. Что умея манипулировать психикой других людей, вы подстрекали ученика к роли убийцы, планируя избавиться от семьи, не пощадив даже собственного ребенка. Простите, что я повторяю это, но говорить – значит, все говорить. Они писали, что ваша жена, никогда не занимавшаяся восточными единоборствами, возражала против идеи открыть монастырь (или новый ваш центр), не видела в вас учителя и не соглашалась давать деньги. Более того: категорически возражала против продажи даже части совместного имущества для этой цели. Именно поэтому у вас был стимул расправиться с ней. Газеты вопили еще долго. После выхода из тюрьмы и больницы вы закрыли свою школу и навсегда прекратили заниматься тем, чем вы занимались почти всю свою жизнь. Вы дали клятву никогда не заниматься боевыми искусствами. На деньги, вырученные от продажи школы и всего остального имущества (а вы распродали абсолютно все) вы купили маленькую и тесную однокомнатную квартирку и жили, ни с кем не общаясь, в полном одиночестве, на остальные деньги. Многие считали вас убийцей. Вы никого не пытались разубеждать. Спустя два года вы приехали сюда, в туристическое путешествие. Как всегда, один. Видите, я знаю о вас почти все.