Момент - [16]

«Беги. Беги сейчас же!»

«Ты должен пойти со мной», — зашептала я в ответ.

«Мне надо найти другую веревку. Ты пока иди, я следом. Встретимся через несколько часов у Гедехтнискирхе[6]на Кудамм»[7].

«Я не могу двигаться, — закричала я. — Колено…»

«У тебя нет выбора. Иди».

«Флориан… прыгай!»

«Не стой. Иди».

И он исчез в окне. Колено меня убивало. Я не могла опереться на левую ногу. Но как-то мне удалось, чуть ли не ползком, преодолеть тридцать метров до участка нейтральной полосы, а оттуда уже попасть в западную часть города. Поскольку Стены как таковой еще не было — с колючей проволокой и вооруженными пограничниками, которые стреляли на поражение, — по ту сторону, в Кройцберге, меня не поджидали западноберлинские солдаты. Заметил меня — лежавшую на земле, чуть живую от боли — какой-то турок, возвращавшийся домой. Он присел на корточки и дал мне сигарету. Прошло, должно быть, около часа, прежде чем я услышала рев кареты «скорой помощи», но к тому времени я уже была в полубессознательном состоянии, а потом и вовсе отключилась. Очнулась я в больничной палате. Рядом стоял врач, который сообщил мне, что я не просто сломала колено, но еще и порвала ахиллово сухожилие, так что восемь часов, пока шла операция, находилась под наркозом. Рядом с ним стоял полицейский, который приветствовал меня в Бундесрепублик. Он сказал, что мне несказанно повезло, поскольку сразу после полуночи ГДР закрыла границу.

«Удалось ли проскочить человеку по имени Флориан Фаллада?» — спросила я полицейского.

Он лишь пожал плечами:

«Я понятия не имею, кто пересек границу прошлой ночью. Знаю лишь то, что сейчас покинуть ГДР абсолютно невозможно. Теперь это наглухо закрытое государство».

Наш самолет вдруг клюнул носом и стремительно понесся к земле. Облака расступились, и я увидел, что мы садимся. В последние десять минут полета я как будто перенесся в другое измерение, растворившись в истории этой женщины.

— А вы знаете, что произошло с Флорианом? — спросил я.

— Десять лет я ничего о нем не слышала, — ответила она. — Сама я нашла работу во Франкфурте, тоже в гостиничном бизнесе, за эти десять лет успела выйти замуж и развестись. Я сделала карьеру, стала директором по продажам гостиничной сети «Интерконтиненталь» в Германии. Во время Лейпцигской торговой ярмарки 1972 года я вернулась в свою родную страну с рабочей поездкой. В отеле, где я остановилась, единственной доступной газетой оказалась коммунистическая подстилка, «Нойес Дойчланд». И кто же в выходных данных значился как главный редактор? Флориан Фаллада!

Наш лайнер замер на летном поле. За окном падал снег. К переднему выходу медленно подогнали трап.

— И вы никогда не пытались связаться с ним? Не пытались выяснить, что с ним произошло, почему он не перешел границу вместе с вами?

Она посмотрела на меня так, словно видела во мне самого наивного человека на земле:

— Мое общение с Флорианом стоило бы ему карьеры. И, поскольку я все-таки любила его…

— Но наверняка вам хотелось узнать, почему он не пошел следом за вами?

И опять она окинула меня слегка скептическим, насмешливым взглядом:

— Флориан не перешел границу, потому что порвалась лестница. Возможно, ему не удалось быстро найти еще одну веревку и не хватило времени добраться до нейтральной полосы. Возможно, он не нашел в себе сил бросить дочь. А может, он просто решил, что его долг — остаться в стране, которую он называл своей родиной, несмотря на все лишения, которые она для него готовила. Кто знает? Но тот секрет — что он был в минутах от бегства из страны — знают только двое. Он и я. Впрочем, теперь и вы тоже знаете. И возможно, задаетесь вопросом, почему незнакомая пожилая женщина, которая слишком много курит и слишком много говорит, решила рассказать вам, мистер Молодой Американский Писатель, эту глубоко личную историю.

Да потому, что сегодня я прочитала во «Франкфуртер альгемайне цайтунг», что Флориан Фаллада, главный редактор газеты «Нойес Дойчланд», два дня назад скончался от сердечного приступа в своем рабочем кабинете в Восточном Берлине. А теперь я с вами прощаюсь.

— Как ваше имя? — спросил я.

— Мое имя останется при мне. Но ведь я подкинула вам хорошую историю, ja[8]? Здесь вы найдете немало подобных историй. Перед вами встанет только одна проблема: разобраться, какие из них правдивы, а какие выдуманы от начала и до конца.

Из динамиков вырвался узнаваемый сигнал. Все начали вставать со своих мест и готовиться к встрече с миром, который ждал их на выходе из самолета. Придерживая в руках пишущую машинку, я надел свою армейскую шинель.

— Дайте-ка угадаю, — сказала женщина. — Ваш отец всем своим видом дает понять, что не одобряет род ваших занятий, но у вас за спиной хвастает своим сыном — писателем.

— Мой отец живет своей жизнью, — сказал я.

— И вы никогда не заставите его понять и оценить вашу. Так что не расстраивайтесь. Вы молоды. Ваша жизнь пока еще tabula rasa[9]. Слушайте чужие истории и набирайтесь опыта.

С этими словами она кивнула мне на прощание, возвращаясь в собственную жизнь. Но когда мы прошли в здание терминала и встали у ленты выдачи багажа, она снова оказалась рядом со мной, и я услышал: