Молоко - [6]
Сергей выходит во двор и, осмотревшись, плюет на дальность, на точность и просто так — от злости. Прыгает с моста — на двух ногах, на левой, на правой. На левой дальше, чем на правой. И все время поглядывает на часы. Пора. Давно уж пора быть машине.
Промаявшись так час, два, Сергей загадывает: будет стрелка вот здесь — уйду домой. Не уходит. И снова загадывает. Появляется осмысленность, ожидание конкретного — когда переместится стрелка…
«Сегодня машины не будет. Может же такое случиться. Раз в тыщу лет», — Сергей строит версии. Развивая, разматывая самые нелепые из них, он наслаждается картинами, встающими перед глазами: перепились грузчики. Вот они — в грязных робах, без шапок, лежат вповалку, храпят, обняв ящики, — всей бригадой. Директор комбината перепрыгивает через них, суетится, обещает премии, пинает, потом надевает чью-то шапку и пытается поднять ящик — плачет…
Сергей выходит на улицу. На углу стоит телефон-автомат. «Позвоню-ка, — решает Сергей, — поболтаю. Еще не спит, наверно… Ока поздно ложится.» Но, как обычно, нет двушки. Редкие прохожие, к которым хочет обратиться Сергей, ведут себя если не дико, то, по крайней мере, очень и очень странно. Женщины, например, заметив приближающуюся фигуру, резко меняют направление и переходят на другую сторону улицы, а то и просто поворачивают и бегут назад. Мужчины, чуть отпрянув, нервно бросают: «Не курю» — и тоже ускоряют шаг. А некоторые, под хмельком, подпустив поближе, пронзительно буравят взглядом и недвусмысленно цедят: «Чего, чего те, парень?»
В то, что ему нужна всего двухкопеечная монета в обмен на две по копейке, — не верят.
«Прошла бы парочка, — думает Сергей, — влюбленные — добрый народ, смелый». Но парочки не видно, и Сергей возвращается во двор, поздно уже звонить.
Да где же это чертово молоко?! Коровы бастуют — не иначе. Вот снежная полянка, стоят в колоннах, над рогами плакаты — «Даешь муравушку!», «Прекратить кнутобой!», «Хотим благоустроенные фермы!».
Сергей катается с горки. Горка не очень большая, и кататься неинтересно. А что делать? Он съезжает сидя, стоя, лежа. А вот взбираться на горку не по ступенькам, а по льду — гораздо интересней…
Вдыхает Сергей полную грудь морозного воздуха, задирает голову — сколько звезд! Идет на улицу и видит: через дорогу, против магазина, словно вырубленный из ночи, сверкает куб света — газетный киоск. «Конечно, — думает он, — какой я болван, я один не знаю об этом, я не читал газет. Никакой машины не будет. Молока — изобилие, его пустили по водопроводным трубам. Хлещут из кранов, послушные переключателю, простокваша, ряженка, сливки, извивающейся кишкой выползает творог, лепешками шлепается сметана… Или — таблетки. Одна таблетка — литр молока… А что? Хзатит — посторожил! Нашли собачку!»
Сергей быстро идет запирать дверь, и — домой. Но его нагоняет знакомый звук… Он громче, Сергей не верит еще… Звук нарастает, уже грохот — наконец-то! Сергей оборачивается. Два луча, выскочив из-за угла, прорезали черноту — сильно гремит машина, значит — неполная, значит — побывала в четвертом магазине, охота же крюк давать. Лучи потыкались в окна противоположного дома и поползли к Сергею, — вроде Семен приехал, точно — Семен, его машина. Фары ослепили Сергея, он отворачивается и поднимается на крыльцо.
Что и говорить, противное дело — ждать. Очень противное. Но ждать машину приходится не часто, и Сергей кое-как примирился с этим. Но вот Вася… Вася допекает Сергея почти каждый день. Собственно, ничего крамольного Вася не делает, он даже записал Сергея в дружки и говорит ему:
— Сергуня, друг!..
Вася — присутствует, просто присутствует! А Сергей понимает, что это «просто присутствие» имеет вполне определенный и оправданный смысл. Для Васи. Его снова взяли на работу, и снова уволили, и снова приняли, короче, можно считать — Вася работает грузчиком постоянно, но с частыми «увольнительными». Так он объясняет друзьям-приятелям, почему в галстуке среди бела дня:
— Я в увольнительной!
Пьяный, он топорщит свои рыжие брови. Когда он в увольнительной — он шутит:
— Сергуня, друг! — кричит Вася, делая бодающие движения головой, подмигивая и тыча пальцем. — Глянь-ка, глянь, молоко ж на губах не обсохло, — и, перегибаясь, смеется, хлопает себя по ляжкам. Смеется искренне и долго, пока его не начинает бить кашель. Кашляет он тоже долго, тяжело, со слезой, потому что курит разный табак, а разный табак он курит потому, что своего не имеет, не покупает — привычка такая.
Смысл Васиного присутствия ясен — он хочет снова работать приемщиком. Но приемщик имеется, и Васе ничего не остается — просто присутствовать при разгрузке. Он ставит ящик на попа, садится, закидывает ногу на ногу. Озабоченно похлопав себя по карманам, сшибает у шофера горсть папирос — «на вечер», — задумчиво дымит и сидит. Сидит по-особому, со значением: как невысказанный упрек, как немая мольба; смирение и покорность в позе, он даже начинает казаться трезвым… И неуютно становится Сергею, когда он видит, как сидит Вася.
Обычно тот молчит, но иногда рассказывает что-то, как правило, обличая и бичуя жуликов-продавцов, воровок-заведующих, а если порассказывать про директора — такие уж махинации!.. С предельной многозначительностью Вася хмыкает и столь же многозначительно сплевывает. Потом, помолчав, как полагается, делает вывод:
В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этические установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.