− Поимей тебя Чёрный! − выплюнула Оналли на свет. − Ты это заслужила, правда, Тесипьяни?
Командор виднелась силуэтом, стоящим, судя по голосу, всего в нескольких шагах. Но на руках Оналли лежала Хочитли, безвольная масса, которую она не могла отбросить, даже чтобы сражаться.
Тесипьяни ничего не ответила. Разумеется, она молчала и говорила только когда ей было нужно.
− Ты продала нас всех, − прошептала Оналли. Трусливым псам и их хозяину, дубинкам и шприцам... − Она так мало для тебя значит?
− Так же мало или много, как и остальные, − сказала Тесипьяни.
Глаза Оналли медленно привыкали к свету, и наконец она увидела, что руки Тесипьяни опущены, будто она что-то держит. Новое оружие или просто какое-то приспособление, чтобы позвать солдат?
Затем, с ощущением ледяного клинка меж ребер Оналли разглядела то, что несла Тесипьяни: тоже тело, безвольное тело мальчишки, которого она одолела во дворе.
− Ты... − прошептала она.
Тесипьяни пошевелилась. Глаза Оналли постепенно фокусировались на её лице, подобном азиатской статуе − холодные непроницаемые глаза, тонкая линия рта темнеет на фоне кожи.
− Эспетлатль из кальпулли[2] клана Атемпан. Передан под наше покровительство пятнадцать лет назад.
Стыд боролся с яростью и проиграл.
− Мне всё равно. Думаешь, это искупит твою вину за всё остальное?
− Возможно, да. А может, нет, − ответила Тесипьяни. Её голос слегка дрожал − слабый намёк на эмоцию, но недостаточный, никогда недостаточный. − И ты думаешь, что спасение Хочитли стоит его жизни?
Оналли всмотрелась в темноту, пытаясь определить, сколько здесь охранников − сколько бесчувственных прихвостней Тесипьяни. Она не могла справиться со всеми − кровь и пламя, она даже не уверена, справится ли с Тесипьяни. Но вокруг всего двора горели огни − несомненно, на крышах, и Оналли не могла разглядеть ничего, кроме командора.
Наверняка Тесипьяни так и задумала. Сука.
− Что ты меня мурыжишь? − спросила Оналли. − Дело не во мне, и никогда не было во мне.
Это касается тебя, Тесипьяни, Дома, жрецов и Хочитли...
− Нет, − мрачно согласилась Тесипьяни. − Наконец мы в чём-то сходимся.
− Тогда почему Хочитли? − Холодная уверенность скручивалась в животе, как ледяная змея. − Ты хотела захватить нас обеих, правда?
− Ах, Оналли, − печально ответила Тесипьяни. − Я думала, ты поняла. Это не касается тебя или Хочитли. Это касается Дома.
Как она может такое говорить?
− Ты убила Дом, − выплюнула Оналли.
− Ты никогда не смотрела в будущее. Даже два года назад, когда вернулась.
− Когда ты предостерегала нас от предательства? Это ты не видела, что Почитаемый Оратор безумен, это ты...
− Оналли. − Голос Тесипьяни стал угрожающим, как лезвие ножа. − Дом по-прежнему стоит.
− Потому что ты его продала.
− Потому что я пошла на компромисс.
− Ты... − Оналли поперхнулась словами, которые пыталась сказать. − Ты отравила Дом до самых глубин и теперь говоришь мне о компромиссе?
− Да. О том, что ни ты, ни Хочитли, к сожалению, никогда не понимали.
Это было уже слишком − она безнадежна. Оналли без раздумий переложила Хочитли на плечо, выхватывая нож, рванулась к горлу Тесипьяни. Если та не двинется, не выпустит так называемую драгоценную жизнь, это станет её последней ошибкой...
Она почти ожидала, что Тесипьяни подставит под удар тело мальчика − пожертвует им, как жертвовала многими своими людьми, но командор, быстрая, как змея, опустилась на колени, укладывая бесчувственного мальчика на землю, и первый выпад Оналли просто разрезал воздух. К тому времени, как она опомнилась, Тесипьяни уже стояла на ногах с клинком в руке.
Оналли переместилась и опять пошла в наступление. Тесипьяни отбила удар, потом ещё и ещё.
Ни одна из них не могла одержать верх. Обе были воинами Ягуара. Тесипьяни, возможно, не хватало подготовки − она давно не бывала на поле боя, но Оналли мешало тело Хочитли, которое она по-прежнему прижимала к себе.
Тем не менее...
Тем не менее движения Тесипьяни были не такими быстрыми, как должны бы. Ещё одна игра?
Оналли это больше не волновало. Она увидела брешь в одном из чересчур размашистых жестов Тесипьяни − и достала её. Нож глубоко вошел в руку над запястьем противницы.
Тесипьяни отскочила назад. Её левая рука бесполезно повисла, но она переложила нож в правую − как многие левши, она одинаково владела обеими руками.
− Ты по-прежнему хороша, − неохотно признала командор.
Оналли опять огляделась − огни всё так же горели − и сказала:
− Ты же больше никого не привела? Только ты и я.
Тесипьяни коротко кивнула, но её ответ не имел никакого отношения к вопросу:
− Дом по-прежнему стоит.
В её голосе звучала отчаянная напряженность, на несколько секунд остановившая Оналли.
− Воины-Орлы были сожжены заживо, Выдр отправили в серебряные рудники дышать пылью, пока она их не убьет. Койоты погибли все до единого, защищая свой Дом от императорской гвардии.
− Они умерли с честью, − заметила Оналли.
− Честь − бессмысленное слово, − В голос Тесипьяни вернулась уверенность. − В этом Доме пять сотен воинов, из которых сто − неопытные дети и новички. Я должна думать о будущем.
Оналли стиснула руки.
− А Хочитли в это будущее не вписывается?
