Молчи! - [51]

Выйдя из вращающейся двери на Парк-авеню, Лейк увидела, что там полно туристов и все хотели поймать такси. Поэтому она свернула на Сорок девятую улицу и отыскала тихое местечко. Она задержала дыхание, дожидаясь ответа. После четырех гудков послышался резкий голос:

— Алло.

— Алексис Хант? — спросила Лейк.

— Кто говорит? — требовательно спросила женщина.

— Меня зовут Лейк Уоррен. Я… я знаю, у вас есть претензии к Клинике по лечению бесплодия на Парк-авеню. Мне бы хотелось обсудить с вами этот вопрос.

— Вы их пациентка?

— Нет, но есть шанс, что я в состоянии помочь вам. Мы можем встретиться и поговорить?

— Как вы узнали мое имя? — без обиняков и без малейшего дружелюбия спросила Хант.

— От Кита Арчера. — Лейк ужасно не хотелось называть имя журналиста, но если бы она этого не сделала, Алексис сразу повесила бы трубку.

— Вы с ним работаете?

— Нет, но я с ним разговаривала. У меня тоже есть некоторые подозрения, как и у вас.

На несколько секунд повисла тишина.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Я живу на Семьдесят восьмой улице рядом с Медисон-авеню. Сколько времени вам потребуется на дорогу до моего дома?

— Хотите, чтобы я пришла прямо сейчас? — изумилась Лейк.

— Я не обедаю, если вас смущает это.

— Отлично, я могу скоро быть у вас. Я в десяти минутах езды от вашего дома.

Лейк поймала такси и устроилась на заднем сиденье. Она не могла поверить, что ей удалось проделать такое. Одно дело позвонить Арчеру, но встреча с пациенткой — это уже по ту сторону черты. Это казалось ей очень смелым шагом. Арчер может даже прийти в раздражение, если узнает. Но она уже запустила механизм и пути назад не было.

Квартира Алексис Хант располагалась в дорогом на вид довоенном здании. Консьерж позвонил Хант, а затем направил Лейк в квартиру 14Б, которая оказалась одной из двух на четырнадцатом этаже. Принимая во внимание резкий голос по телефону и то малое, что ей было известно, Лейк составила в уме представление об Алексис: уже немолода, закалена жизнью, страдает из-за бесплодия. Возможно, она даже полна ярости к миру, который вынуждает умных амбициозных женщин выходить замуж поздно, и потому у них возникают трудности с тем, чтобы забеременеть. Поэтому Лейк была поражена, когда дверь распахнулась и ее поприветствовала симпатичная, хорошо сложенная женщина, которой, казалось, было не больше тридцати двух — тридцати трех лет. Светлые гладкие стриженые волосы, зеленые глаза и небольшой, накрашенный помадой цвета ягод рот. Она была слегка полновата, тем не менее одета в зелено-белое платье, которое льстило ее фигуре, — какие можно часто видеть на состоятельных, живущих на природе женщинах, которые до сих пор принаряжаются, выезжая в город. Алексис не выглядела сумасшедшей. Скорее она напоминала женщину, готовую поделиться своим рецептом соуса со шпинатом и артишоками.

— Входите, — сказала она. Лейк прошла вслед за хозяйкой в гостиную.

Квартира была такой, какую и можно было представить, увидев дом: со вкусом декорированной в приглушенных синих и зеленых тонах. Лейк заметила небольшую библиотеку по одну сторону гостиной и столовую — по другую и решила, что тут, наверное, есть еще две спальни дальше по коридору. У квартиры был странно нежилой вид — никакой почты или ключей на столике в холле, на диване ни книги, ни раскрытого журнала.

— Я все еще не совсем понимаю, кто вы и зачем позвонили мне, — вежливо сказала Алексис. Она села на антикварный стул с прямой спинкой, который казался самым неудобным предметом мебели в комнате.

«Может, она не хочет, чтобы ей было удобно», — подумала Лейк. Сама она выбрала обитый синим диванчик и примостилась на самом его краешке.

— Я занималась клиниками по лечению бесплодия, — сказала Лейк. — Наткнулась на статью Кита Арчера и пообщалась с ним. Он рассказал мне о ваших переговорах с продюсером.

— Так вы своего рода следователь?

— Нет. Это не так. Я…

— Вы пишете книгу или что-то еще?

— Нет, не книгу. Я занимаюсь исследованиями для клиники на Пятой авеню. Мистер Арчер сказал, будто у вас там возникли проблемы.

На лице Алексис неожиданно появилась улыбка, и ее холодность исчезла. Это была злая улыбка — такие появляются на лицах девочек, когда они собираются перехитрить плохого мальчика, знакомого по колледжу. «Ее спокойствие было наигранным, — поняла Лейк, — тонкой, хрупкой оболочкой женской ярости».

— Не проблемы — во множественном числе, а всего одна проблема. Эти люди совершенно испортили мне жизнь.

— Как?

— Простите, что говорю загадками, но я все еще немного смущена. — Теперь голос Алексис звучал резко, словно она была напряжена. — А вы почему всем этим занимаетесь и почему ждете от меня помощи?

— У еще одного человека, имевшего отношение к этой клинике, появились подозрения. Если там что-то нарушают, это нужно предать огласке.

— Ах какие мы сознательные граждане! — поддразнила ее Алексис.

«Я теряю очки, — забеспокоилась Лейк. — Надо подойти к делу по-другому».

— Вы не можете сказать, какую процедуру назначил вам доктор Шерман? Экстракорпоральное оплодотворение?

— О, мы просидим здесь всю ночь, если я стану вдаваться в такие подробности, — ответила Алексис. Она выдавила такую напряженную фальшивую улыбку, что казалось — ее щеки вот-вот лопнут. — Сначала я прошла через внутриматочное осеменение, иногда с любовью называемое осеменением по методу спринцовки. Это когда в вас впрыскивают сперму с помощью пластикового катетера. Затем был гормональный коктейль, который кололи мне в живот. И не надо забывать про прогестероновые суппозитории. Это было очаровательно. И наконец, мы добрались до экстракорпорального оплодотворения.