Молчаливый полет - [15]

Белая сказка пустынь,

Тысяча первая ночь…

Господи, камень содвинь

И помоги превозмочь!

1926

V.ПРЕДМЕТЫ В ДВИЖЕНИИ

Урожай [88]

Возьмите, свяжите, свезите

В амбары размолотых благ,

Просейте на колотом сите

За золото проданный злак!

Да служат не гладу, а сыти

Пшеница, ячмень и овес —

Везите, везите, везите

За возом пылающий воз!

1927

Ворон [89]

Ворон, ворон, стряпчая птица!

День твой жарок, а вечер тих —

На закате солнце коптится

Черным веяньем крыл твоих.

Как намедни солод медовый

В медном солнце ворон варил:

Вот он стынет, небу готовый —

Денный таз над копотью крыл.

11 января 1926

Молния [90]

Туча, как денежная забота,

Туча, как козырь, над дубом шла —

Взбухла и вскрылась и, как банкрота,

Вексельным росчерком обожгла…

Угольный памятник дубьим сокам,

Акциям молниям, дождю обид,

Сохнет он в горе, как туз, высоком,

Труп — но упорствует и скрипит.

Мох упованья, мечта о чуде,

Запечатанный зигзаг судьбы…

Мне попадались такие люди —

Громом обглоданные дубы.

4 сентября 1928

Папироса [91]

Голубая душа папиросы

Исчезает под пеплом седым, —

Обескровленный ангельский дым

Разрешает земные вопросы…

Он рядился в табачную плоть

И прозрачную кожу бумаги,

Как рядится в мирские сермяги

Потайной домотканый господь.

Но, пылающе-рыжеволосый,

Жаром спички приник серафим, —

И прощается с телом своим

Голубая душа папиросы.

11 октября 1926

Духи [92]

О сладкое сердцебиенье

От пламенных ее духов,

Диваны, полные значенья,

Застенный бал, глухой альков,

И запах, льнущий к изголовью

В дыму струящихся сигар,

И истекающий любовью

Душистой памяти угар…

Ужель не стрелы купидона,

Не сеть Кипридиных интриг,

А яд зеленого флакона —

Живой взаимности язык? —

— Да, он. — За стойкой парфюмерной

Аптекарь, вздернув рукава,

В бутылки льет рукою верной

Любви струистые права.

Они стоят, как изваянья,

По полкам, в лентах и звездах,

Фабричный знак — печать молчанья

На их заклеенных устах.

Стоят о сладостного мига —

И конденсированный сок,

Как целомудренная книга,

Хранит двусмысленный урок.

Апрель 1921 — Декабрь 1925

Часы [93]

Дрожит зачарованным принцем

Певучее тело часов —

Минута лукавым мизинцем

Касается тонких усов,

Качаются гири-подвески,

Как ядра в тяжелой мошне,

И маятник, мужески-резкий,

О ласке мечтает во сне.

Он ходит от края до края,

И каждые тридцать минут,

В торжественной страсти сгорая,

К нему обольстительно льнут —

И боем, во тьме напряженным,

Летучую нежную плоть

Он милым нетронутым женам

Пытается проколоть.

Под музыку стона и дрожи,

Великое множество дней

Он с ветреной вечностью прожил,

Ни разу не слившися с ней. —

И в комнатах тихого дома,

Не знающий отклика зов,

Звенит вековая истома

До гроба влюбленных часов!

13 октября 1926

За окном [94]

Градусник повешен за окном.

Собеседник веток и скворешен,

Будь погоде верный эконом,

Чуток будь и в счете будь безгрешен!

Принимай заказы изнутри,

Переменам следуй чрезвычайным,

Да почаще в комнаты смотри

И на все вопросы отвечай нам.

Срок ужасный — каждою зимой,

Каждым летом — взлет недоуменный…

Сторож честный, сторож наш прямой!

Плавься, стынь — тебе не будет смены.

Но зато, когда мы тяжко спим,

Крепко спим у своего корыта,

Ты открыт пространствам мировым,

И тебе вселенная открыта.

Теплый дом сегодня снится мне.

Этот дом — страна моя родная…

Вот повис на призрачном ремне

У ее закрытого окна я. —

За стеклом — тепло и духота,

За стеклом не думают о стуже;

Там сыскали место для скота,

А меня оставили снаружи…

Многое мне видно с косяка,

Где меня, как пугало, прибили:

Жарко дышат на меня века,

Злые замораживают были.

Градусник, я брат тебе теперь,

И на всей земле нас только двое!

В двух вершках окно твое — но мерь,

Но считай ненастье мировое.

6 апреля 1929

Акробат [95]

Поэт, проходи с безучастным лицом:

Ты сам не таким ли живешь ремеслом?

В. Ходасевич

Для равнодушной знати

И для простых ребят

На жалостном канате

Танцует акробат.

Расчетливой истомой

Он спорит с вышиной,

Почти что невесомый,

Почти что неземной.

И нет сомненья в чуде,

И смерти нет — пока

Чувствительное «будя!»

Не грянет с потолка. —

Он медлит, как лунатик,

Оглохший от сонат,

В предательский канатик

Сужается канат,

И, гибельному крепу

Отдавшийся на миг,

Врезается в арену

Плясун и баловник…

……………………….

Когда я вижу чудо,

Меня всегда томит,

Что в нем — четыре пуда

И что земля — магнит,

Что падают и строфы

С лирических небес,

Под прессом катастрофы

Приобретая вес…

Ноябрь 1928

VI. ВСТРЕЧИ-РАЗЛУКИ

Разлука [96]

Перекрестила. Время пробило.

В тисках напутственных ладоней —

Лицо, взволнованное добела,

Лицо и память о Дидоне…

Веревка якоря — отвязчива,

Любви сопутствует измена, —

Прости же мужа, уходящего

От женственного Карфагена!

Песок пустыни, страстью дующий, —

Увы! не слаще, не пьянее,

Чем парус, трепетно ликующий

В руках бегущего Энея.

1928

Лицейская современность [97]

Депеша. Срочная. От дамы.

И добрый бог-телеграфист

Благословенной телеграммы

Ко мне протягивает лист.

Назавтра в нежную столицу

Крылатый двигнется экспресс,

Как если б молнию-орлицу

С востока выпустил Зевес, —

И о прибытии Леилы,

В свершенье сладостной мечты,

Провозвестит мне голос милый

Из телефонной пустоты.

16 апреля 1925

Локон [98]

Над головкой полугреческой

Мне взгрустнулось почему-то…

Здравствуй, скорби человеческой

Непутевая минута!

Вы смеетесь: «что тут странного?

Разве стала я другая,

Иль, причесанная наново,