Мои Воспоминания. Часть 1 - [36]
«Знай – у двери стоят наготове мои люди, тебя унесут на простыне, прямо-таки пришёл тебе конец… Но если хочешь спастись – мне от тебя нужно одно: поклянись, что сейчас же уедешь и навсегда откажешься от такой бандитской должности». И чтоб сильней того напугать, закричал:
«Кивке, Хацкель, Берке – скорей сюда!»
Ревизор, вконец потрясённый полученной оплеухой, встал на дрожащих ногах и сгорбившись, смертельно бледный, обещал чуть слышно деду немедленно уехать. Слегка приведя себя в порядок, он вышел вместе с дедом из номера и велел запрягать лошадей. Примерно через полчаса его уже не было в Каменце.
Через пару дней исправник прислал деду благодарственное письмо со множеством комплиментов и с приглашением приехать в Бриск. Там он рассказал, что ревизор к нему пришёл и сообщил о своих впечатлениях от поездки. Об оплеухе не рассказывал. Его мнение было, что сказки везде фальшивы, и чтобы привести их в порядок, нужны совсем другие средства: изменить в корне порядок записи в них. Приехать раз в год – ничего не даёт. И даже один еврей – сборщик из Каменца - определённо утверждал, что сказки спокон веку фальшивы…
Тут уже ему дед рассказал всю историю, с оплеухой и угрозами, от чего исправник пришёл в такой восторг, что тут же, трясясь от смеха, влепил деду в голову несколько поцелуев.
«До чего умён! – Продолжал он восхищаться. – Бесподобен! Но скажи мне всё-таки – как это ты решился на такой опасный поступок?»
На это ему дед ответил, что полагался на слова исправника, который сказал, что ревизор не очень умён, но гордец, и такого малого хорошо бывает побить и попугать. И легче всего – дать с глазу на глаз оплеуху – такой постесняется в этом признаться.
Исправник был восхищён.
Через несколько месяцев приехал другой ревизор. Дед ему дал двести рублей, и тот с миром уехал. Дед подкрепил аренду на водку, а остальные выплаты, причитающиеся за мельницы и т.п. вещи – сдал за девятьсот рублей. Так у него осталось всего на триста рублей аренды.
Сам дед держал шинок, и брат его держал шинок, и оба не имели патентов… Торговали свободно и открыто. За эту свободу и за помощь, в случае надобности, дед платил асессору пять рублей в месяц.
Покупка большого количества спиртного требует больших сумм акцизных денег, и часто это бывает трудно. Дед закупал много спиртного в Польше, где не было акциза. Наливали по ночам в бочку спиртное, а печати брали у смотрителей, якобы, чтобы тех не утруждать. Готовили много печатей на листках, которые прикреплялись на шпунтах. Таким образом запечатывались бочки акцизной печатью. Иной раз смотритель, перед отъездом домой, оставлял печать на ночь: зачем её тащить домой! За что получал от деда пятнадцать рублей, кроме обычного жалованья.
Так привозили из Польши спирт и продавали вместе с водкой, за которую платили налог.
У польского спирта был лучше запах, что было даже недостатком, выдавая её присутствие. Чтобы себя обезопасить, распространяли слух, что в спирт добавляют такие душистые капли, от чего его ещё больше хотели пить.
Каждые две недели являлся другой ревизор, но они были такими большими взяточниками, что получив на лапу, писали, что всё в порядке.
К аренде дед подключил всех детей. Жили действительно хорошо. Главой всего дела и бухгалтером был мой отец Мойше. Дед больше участвовал в охране дела, чем в руководстве.
В тот период он больше занимался городскими проблемами. Даже забросил свои дела с помещиками. Остались лишь отдельные помещики, которые держались только за него.
Вечера он теперь проводил дома. Дом был полон людьми, приходившими за советом. У одного – личное дело, у другого – связанное с делами города, у третьего – жалоба, четвёртый нуждался в совете. И в доме стоял шум и гам.
Отец играл в городе совсем другую роль. Был он тихим, мягким, на редкость честным человеком. Говорил мало – просто считанные слова. Но то, что сказал, всегда стоило выслушать. А в случае важного разбирательства, отца всегда приглашали быть третейским судьёй. С его спокойствием, рассудительностью и мягкой речью он всегда выяснял, кто виноват и всегда добивался, чтобы довольны остались оба: и виноватый, и обвинитель. Из-за этой способности он так стал знаменит, что к нему приезжал для разбора дел из Бриска и даже из Белостока, отстоящего от Каменца за 13 вёрст.
У отца на лице всегда была какая-то милая улыбка, и все его невольно любили. Когда он что-то говорил, все прислушивались, взвешивали каждое его слово.
Порядок, который он завёл в доме, был хасидский. Он молился в хасидском штибле, и в пятницу по ночам к столу его приходили по нескольку миньянов человек – и все хасиды. Пели, ели и танцевали до после полуночи. В субботу снова приходили к обеду, ели всякие кугели, пили водку, пели и танцевали до сумерек. Потом шли в штибль на послеобеденную молитву, а после молитвы, уже в штибле, ели ужин. Из дома отца приносили большую халу с селёдкой, несколько бутылок водки, и после этого ещё пели в штибле, до вечерней молитвы. После молитвы все хасиды снова были у отца, готовили крупник с мясом, питья было, хоть залейся, от этого снова пели и танцевали всю ночь, а на рассвете, расходясь по домам, будили по дороге жителей ото сна.
От остановки к остановке в беспорядочном путешествии автора по жизни, перед взором читателя предстают и тотчас исчезают, сменяя друг друга, десятки типичных героев, родственников и друзей, цадиков и хасидов, раввинов и ученых, крестьян и шляхтичей, польских дворянок и еврейских женщин, балагул и меламедов, купцов и арендаторов, богатых и бедных, общественных деятелей и благотворителей, образованных людей и студентов. Их сведение вместе создает многокрасочную мозаику: перед читателем открывается захватывающая картина скитальческой жизни, сценой для которой были деревни и удаленные вески в Белоруссии, местечки и города в Польше и России (Белосток, Гродно, Брест, Харьков) и многолюдные столицы (Варшава, Киев, Москва)
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.