Мои современницы - [113]
– Я выздоровлю! – радостно говорила Алекс, – и вновь стану женою Тима. Забудутся все эти горькие, тяжелые годы, и мы будем так же счастливы, как были в первые годы брака!
Я молчала. Увы! любовь – нежный цветок. Его надо тщательно беречь и холить; раз дав ему завянуть, его не оживишь…
Тим писал часто и очень дружелюбно. Радовался увлечению Алекс ее занятиями; жаловался, что по возвращении в министерство нашел все свои бумаги в беспорядке, уверял, что завален делами и нигде не бывает.
– Пусть сидит дома! – наивно ликовала Алекс, – у него сердце плохое; ему вредно много выезжать.
По совету maître Jackelard, Алекс не пропускала ни одной parlotte. Так называется зала в Palais de Justice, куда два раза в неделю собираются по вечерам ученики Faculté de Droit, а также начинающие адвокаты для произнесения пробных речей. К ним подготавливаются заранее, тщательно изучая процесс на заданную тему. Председатель parlotte объясняет собравшимся слушателям содержание дела, которое затем защищают четыре оратора, два за обвиняемого, два против. По окончании их речей, председатель предлагает la discussion générale[280], то есть предоставляет слово всякому желающему. Это самая интересная часть parlotte. Ораторы говорят без приготовления, по вдохновению, часто очень ярко и талантливо. В заключение председатель вотирует решение и, сосчитав голоса, объявляет любительский судебный приговор.
Алекс, как не поступившая еще на курсы, не имела права участвовать в прениях, и это ее чрезвычайно огорчало и волновало. Возвратясь домой, она отводила душу, произнося передо мной пламенные речи на только что слышанную тему. Дело, видимо, захватывало ее всё сильнее и сильнее. Эта ленивая, праздная женщина, которая так еще недавно проводила целые дни в постели, рыдая о том, что муж изменяет ей с мифической англичанкой, вставала теперь в 7 часов утра, полдня занималась с разными учительницами, a затем часами составляла речи для Jackelard. Не от того ли с такою страстью преследовала она своего горемычного Тима, что некуда было больше девать кипящую в ней энергию?
Вращаясь в обществе иностранок, Алекс дивилась их практичности, деловитости и толковости. Эти, столь малоизвестные Востоку свойства, действительно поражают нас, русских, на первых порах.
Скажите кому-нибудь в России, что вы – писательница, и ваша собеседница немедленно ответит восторженными восклицаниями:
– Ах, как это интересно! Счастливица! Я тоже всю жизнь мечтала писать романы. У меня в голове столько новых ярких идей! Вот только не знаю, как их выразить…
Иностранка восклицать не станет. Деловито попросит она вас объяснить ей цель вашей работы, тему вашего романа, характер вашей героини. Через несколько дней вы получите от нее письмо: «я обдумала ваш роман и нахожу, что вам необходимо поговорить по этому поводу с Père X. Я писала ему, и он готов вас принять завтра в 8½ часов вечера». Или: «мне кажется, вам для вашей книги следует прочесть сочинение Z. Обратите особенное внимание на главу XXI».
Первое время я очень сердилась на эту непрошенную помощь. Но, съездив из вежливости к незнакомому священнику, назначившему мне аудиенцию или прочтя из любопытства рекомендованную книгу, я приходила к убеждению, что и разговор с Père X., и глава XXI многое мне объяснили и осветили.
Потребность работы столь сильна среди иностранок, что они ловят всякий случай дать пищу уму. В то время, как вялая русская отмахивается от малейшего усилия, иностранка ни во что не считает свой труд. Я стесняюсь обращаться к ним за справками, ибо по малейшему поводу они пишут мне по пяти, шести страниц.
– Мне совестно, что вы ради меня потеряли столько времени, – извиняюсь перед ними я, – достаточно было двух-трех слов.
– А это уж ваше дело взять из моей работы одно слово или одну фразу, – отвечают они – я же сочла своим долгом дать вам все сведения, которые имела…
– Как же это? – недоумевала Алекс, – живя в России, я воображала западных женщин узкими, глупыми, малоразвитыми, застывшими в старых предрассудках, отставших от нас, русских умниц. На самом деле выходит, как будто наоборот… Неужели же мы, русские женщины, ниже западных?
– Русские женщины – восточные женщины, – отвечала я. – Они воображают себя образованными и передовыми; на самом деле, они, в большинстве случаев живут жизнью и идеалами константинопольских одалисок. Когда я возвращаюсь в Россию, меня всегда поражает полнота моих соотечественниц. Нигде в Европе вы не встретите таких бюстов, таких боков, таких животов. Чересчур раскормленная, не имеющая понятия о спорте, русская женщина делается рабою накопленного ею жира. Ум ее работает лениво, ее клонит ко сну, к лежанью на кушетке, к широким теплым капотам. Как всякая одалиска, она живет мечтою о любви, о личном счастье. Понятие об отечестве, о своих к нему обязанностях, ей почти недоступно. Исторические, научные сочинения, единственные, которые могли бы быть полезны, утомляют ее слабо развитую голову. Пустоту, скуку своей жизни, русская женщина старается заглушить чтением романов и опьяняет себя ими, как одалиски опьяняют себя курением. Вместо того чтобы развить ее, чтение еще более путает ее слабое знание действительной жизни. Лежа с романом на диване, она сегодня присутствует при объяснении герцога Ньюфаундлендского с маркизою Рококо; завтра танцует на балу у австрийского императора, a послезавтра вкушает амброзию с олимпийскими богами. Мало-помалу пропасть, что разделяет классы общества, и которую в действительности так трудно перешагнуть, исчезает для нее. Русская женщина находится в положении того наивного американского мальчика, который, совершая со своей школой путешествие вокруг света, отправился, приехав в Лондон, во дворец пожать руку королю Георгу и был глубоко обижен, что его не приняли.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.