Мои ранние годы. 1874-1904 - [92]
Претория, 14 декабря. Сообщают, что мистер Черчилль был задержан на пограничной станции Коматипорт.
Лоренсу-Маркеш, 16 декабря. Сообщают, что мистер Черчилль схвачен в Ватерваль-Бовене.
Лондон, 16 декабря. Относительно бежавшего из Претории мистера Черчилля высказываются опасения, что он вскоре будет схвачен и, возможно, расстрелян.
Или прочти я описание моей внешности и объявление о вознаграждении за мою поимку, разосланные и расклеенные по всей линии. Хорошо, что ничего обо всем этом я не знал.
День восемнадцатого декабря тянулся медленно. Помню, большую часть времени я читал «Похищенного» Стивенсона. Волнующие страницы о бегстве Дэвида Бальфура и Алана Брека в горы пробуждали слишком хорошо знакомые мне ощущения. Быть беглым, быть изгоем, быть «в розыске» — это само по себе душевная травма. Одно дело рисковать собой на поле боя: мало ли как там распорядятся пуля или снаряд. И другое дело, когда за вами идет по пятам полиция. Необходимость прятаться, хитрить рождает самое настоящее чувство вины, пагубное для душевного состояния. То, что в любой момент может появиться блюститель порядка или любой прохожий может огорошить тебя вопросом: «Кто вы такой? Откуда идете? Куда направляетесь?» — порождало глубокую неуверенность в себе. Я трепетал перед испытанием, которое ожидало меня в Коматипорте и которое я должен был покорно снести, чтобы окончательно сбежать от врага.
Перевод:
Примечание. Оригинальное объявление о вознаграждении за арест Уинстона Черчилля, висевшее на здании правительства в Претории, привезенное в Англию достопочтенным Генри Мэшемом и теперь являющееся собственностью У. Р. Бертона.
В мои мысли вдруг вторглась беспорядочная ружейная пальба. Мелькнуло ужасное подозрение. Пришли буры! Хауард и его англичане подняли бунт в самом центре вражеской страны! Мне было строго наказано ни при каких обстоятельствах не покидать убежища, и я сидел за упаковочными ящиками ни жив ни мертв. Скоро стало ясно, что ничего непоправимого не случилось. Из конторы послышались голоса, взрывы смеха. Там явно шел дружеский, свойский разговор, и я вернулся в общество Алана Брека. Наконец голоса стихли, и еще немного спустя отворилась дверь и показалось бледное лицо мистера Хауарда, расплывшееся в широкой улыбке. Он запер за собой дверь и, мягко ступая, направился ко мне. Он ликовал.
— Здесь был комендант, — сказал он. — Нет-нет, он не по вашу душу. Он говорит, вас поймали вчера в Ватерваль-Бовене. Я не хотел, чтобы он путался под ногами, и предложил ему на спор пострелять по бутылкам. Он выиграл у меня два фунта и уехал веселый.
— Сегодня ночью, — добавил он.
— Что я должен делать? — спросил я.
— Ничего. Я за вами приду и вас отведу.
В два часа ночи девятнадцатого числа, одетый в дорогу, я ждал сигнала. Открылась дверь. Вошел мой хозяин. Кивнул. Мы не обменялись ни словом. Через контору он провел меня к железнодорожному тупику. Там стояли три большие платформы. В лунном свете сновали три фигуры — очевидно, Дьюснэп и двое шотландцев-забойщиков. Группа кафров грузила на заднюю платформу огромный тюк. Хауард прошел к первой платформе и перешагнул через рельсы позади нее. Обернувшись, он сделал мне знак левой рукой. Я рванул к буферу и увидел между тюками с шерстью и бортом платформы зазор, достаточный для того, чтобы в него протиснуться. Оттуда вел лаз к центру платформы, где было пустое пространство, устроенное с таким расчетом, чтобы в нем лежать и сидеть. Там я и обосновался.
Три-четыре часа спустя, когда сквозь продухи в моем укрытии и щели нижнего настила начал сочиться свет, послышался шум подходившего локомотива. Толчок, лязг сцепления, и мы с грохотом тронулись в неизвестность.
Я обследовал свое обиталище и устроил ревизию тому, чем снабдили меня в дорогу. Во-первых, я обнаружил револьвер. Его наличие успокаивало, хотя было не очень понятно, как он мог поспособствовать решению проблем, с которыми мне предстояло столкнуться. Во-вторых, двух жареных цыплят, несколько ломтей мяса, краюху хлеба, дыню и три бутылки холодного чая. Путь до моря не должен был занять более шестнадцати часов, но никто не знал, какие задержки ожидают торговый груз в военное время.
Света в моем тайнике хватало. Дощатые борта и пол были щелястыми, и лучи пробивались через зазоры между тюками. Проползя по лазу в конец платформы, я нашел щель почти в палец шириной, позволявшую видеть кусочек внешнего мира. Чтобы следить за движением поезда, я заранее выучил названия всех станций маршрута. Многие помню и сегодня: Уитбэнк, Мидделбург, Бергендаль, Белфаст, Далманутха, Махадодорп, Ватерваль-Бовен, Ватерваль-Ондер, Эландс, Нойтгедахт и так далее до Коматипорта. Вот мы добрались до первой станции. Здесь ветка соединялась с магистралью. После двух-трех часов ожидания и маневрирования нас, очевидно, прицепили к поезду регулярного сообщения, и скоро мы двинулись с превосходной, лучше не бывает, скоростью.
