Мое бурное прошлое - [88]

– А Джереми, выходит, нет? Не знала, что тут собака зарыта.

– Я тоже не знаю наверняка. Не мог, не хотел… нет, в общем, судя по репликам Джил, скорее не хотел, чем не мог.

– Вот что меня всегда изумляло, – произнесла Мэл с чувством, – так это то, что некоторые отказываются трахаться, хотя у них есть все возможности. По-моему, самое большое извращение всех времен.

И она многозначительно глянула на меня. Но именно сейчас я не желала обсуждать свои сексуальные заморочки.

– Это ведь ты у нас самый большой эксперт по извращениям, – сострила я, отхлебнув пунша. От вина я отказалась, несмотря на все позывы страждущего организма, – из соображений здравоохранения. Благодаря парацетамолу ломота почти прошла, так что я чувствовала себя обновленной праведницей.

Мэл довольно хихикнула.

– Что о себе расскажешь? Только что-нибудь повеселее. Трахнула этого своего голландца? Или хотя бы паршивого архитектора? Надеюсь, что да, и без нервного срыва. Вашими рыданиями я сыта по горло!

Последние слова она почти выкрикнула, и я, нахмурившись, прижала палец к губам. Джил, конечно, спит, да и в гостиной играет музыка, но не дай бог проснется и услышит, как мы тут размазываем ее все еще ненаглядного Филипа.

Я тянула с ответом. На прошлой неделе я так замоталась, что не успела поставить Мэл в известность по поводу плачевного состояния моей личной – то есть половой – жизни. Впрочем, нет, вру. Я не звонила ей по другой причине. Сообщив лучшей подруге о своем фиаско, я окончательно впала бы в депрессию. Но теперь никуда не денешься.

Честно говоря, я не успела понять, что думаю по поводу трагического финала в романе Джил. Оптимист сказал бы, что данная история наглядно продемонстрировала, что никто не застрахован от несчастий, а мне следует воспрянуть духом, поскольку напрасно я завидовала Джил, что ей удалось так легко перейти с одного корабля на другой, не замочив ноги. Зато пессимист наверняка заметил бы, что все мы – за исключением разве что Мэл – лишь мечтаем найти любовь, которая бы не пускала побеги на сторону и не увяла бы с годами. Джил и Джереми казались как раз такой парой, экспонатом настоящей любви – и вот вам пожалуйста. И уж если Джил умудрилась все загубить, что ждет всех остальных?

Сказок со счастливым концом в природе попросту не существует. И все же мы скорее покончим с собой, чем перестанем мечтать в них верить.

С большой неохотой я пересказала Мэл события последних недель. До сих пор голода я не испытывала, а тут, повинуясь какому-то дремучему инстинкту, потянулась за тостом. Разве есть на свете лучшее утешение, чем еда?

– А почему ты не можешь его просто трахнуть? – раздраженно спросила Мэл. – Я имею в виду Йоха-на. Похоже, он на тебя здорово запал.

– Если ты не слышала, я повторю: он женат, – ответила я, вгрызаясь в подсохший хлеб.

Мэл пожала плечами и откинулась на спинку дивана, вертя на пальце перстень с аметистом. Свет от лампы золотистым сиянием ложился на одну половину ее лица, оставляя в тени другую. Сейчас Мэл больше обычного походила на ведьму.

– С чего это ты устроила возню? – спросила она. – Ты же просто хотела его трахнуть, верно? Ты же не собиралась за него замуж?

Мне вспомнилось, как я вела себя с Йоханом – выеживалась как могла, и, напротив, с Алексом я была такой, какая я есть.

– Господи помилуй. Дело не в этом. Я не могу больше играть в игру «вставил, вынул и привет». К тому же интрижка с женатым мужиком – все эти тайные свидания – выше моих сил. У меня и так дел по горло. И наконец, я ненавижу делиться.

– А ты взгляни на это по-другому. Как будто ты просто одолжила у женушки ее пупсика, ну до поры до времени, – предложила Мэл.

Смешно, но неубедительно.

– Грязные оргии в гостиничных номерах, – продолжала Мэл с удовольствием. – Выходные в Париже, дорогие подарки и никакой ответственности, не надо стирать его грязное белье…

– Звучит и впрямь заманчиво, – неохотно признала я.

– Женатики обычно страшно щедрые, – проинформировала Мэл. – Мне ли не знать, вся моя клиентура сплошь из женатых пупсиков состоит. У каждого дома милая женушка и пара сопляков. Что позволяет им считать себя «нормальными». – изобразив в воздухе кавычки, она приправила последнее слово изрядной долей сарказма. – Эти типы убеждены, что всего лишь потворствуют своей маленькой прихоти – дабы снять напряжение, й наотрез отказываются признать, что на самом деле они – законченные извращенцы. Так тащатся, когда связываешь их или подвешиваешь к балке, что дерьмо из них просто прет, иногда в буквальном смысле.

– Мэл, пожалуйста! – взмолилась я, не чувствуя в себе достаточно сил для таких подробностей. – Надеюсь, ты проводишь стерилизацию своего подвала после подобных процедур?

– Хочу нанять для этого твою мамочку, – злобно ответила Мэл. – Она чудненько справится. Ведь такая чистюля! Так и вижу, как она щеткой выметает какашки извращенцев, приговаривая «ай-ай-ай» и ворча по поводу инфекций.

Возможно, Мэл и не горазда на сочувствие, но рассмешить она может всегда. Я так расхохоталась, что перестала кашлять.

– Неужели тебе никогда не хотелось чего-нибудь другого? – спросила я, отсмеявшись.