Модильяни - [71]

В то время как в школе Марии дела складывались на редкость удачно, в личной жизни все было наоборот. Она все время пребывала в поисках человека, за которого можно было выйти замуж, Мария хотела стать матерью. Однажды, когда она сидела на скамье в парке, к ней подошел пожилой человек небольшого роста, художник, который любезно заговорил с ней и пригласил ее в свое ателье. Он был очень предупредителен со своей гостьей, показал ей свои картины. Потом сыграл несколько пьес на скрипке, которой владел на достаточно хорошем любительском уровне. Между ними установились очень тесные отношения.

Марии так хотелось найти хорошего человека, что она даже отправилась в паломничество к Деве Марии Лурдской, чтобы поблагодарить ее за содействие в поисках любимого. Человек в парке, хотелось в это верить, был вроде бы тем, кто соответствовал этим чаяниям. Когда же пришел момент обменяться первым поцелуем, надежды Марии не оправдались: дыхание ее возлюбленного «походило на смерть». Действительно, жаль, поскольку этим возможным избранником был Анри Руссо, знаменитый Таможенник, один из лучших художников своего времени.

Огорченная очередной неудачей Мария обращается с новой молитвой к Мадонне, опубликованной в местной газетке: «Тебе, непорочная Дева Мария, мать Христа, молюсь, к Тебе обращаю мою молитву, как к родной матери. Пошли мне хоть кого-нибудь. Но только, умоляю, кого-нибудь помоложе… Постарайся доставить мне это удовольствие, пожалуйста, чтобы я нашла хорошего человека, с которым бы делила радости жизни…» Молитва, несомненно, не совсем традиционная, но зато очень трогательная.

Однажды Марии повезло, и она почти уверилась в том, что наконец-то нашла мужчину своей мечты. Ее очередным избранником стал араб с огненными черными глазами, с которым она познакомилась совершенно случайно. Она привела его домой и даже прожила с ним какое-то время. Но отношения между ними прервались в тот момент, когда трепетный любовник, узнав, что подруга беременна, исчез без следа.

Успех ожидал Марию на поприще не художницы или матери семейства, а руководительницы школы искусств. Годы Первой мировой войны стали для нее подлинным триумфом. Мысль о переоборудовании своей мастерской в «подвальчик» оказалась счастливой. Посетителям предлагали чудесный борщ за пятьдесят сантимов. Иногда, когда хозяйка забывала предъявить счет, обед оказывался бесплатным. Среди постояльцев Марии были Сутин, Модильяни, Брак, Пикассо и даже некоторые политические деятели, среди которых следует отметить Ленина и Троцкого.

Естественно, эти странные гости доставили ей немало хлопот с полицией, ведь война есть война, и Париж был одержим шпиономанией. Пошли слухи, что Мария Васильева — любовница Троцкого. Ее стали подозревать в том, что она является кем-то вроде Маты Хари, однажды даже арестовали, и только помощь друзей вернула ей свободу.

Все, кто принимал участие в вечерах в подвальчике Марии, с большой теплотой вспоминали о ней. Когда наступал час светомаскировки и все общественные заведения закрывались, Мария ограничивалась тем, что запирала двери изнутри и занавешивала окна. Но вечеринка в подвальчике могла продолжаться до рассвета, когда жизнь в городе возобновлялась. Гости много спорили, пели, Модильяни читал свои любимые стихи, а хозяйка проходила между столиками, гадая по руке. Однажды Пикассо устроил пародию на корриду и, изображая тореадора, размахивал красной салфеткой. Одна из девушек с приставленными ко лбу пальцами под восхищенные крики присутствующих «Оле!» исполнила роль быка.

Амедео написал портрет Марии, отчасти симпатизируя ей, отчасти в счет долга за большое количество бесплатных обедов. Когда он принес картину, Мария поблагодарила его, обняла и… забросила портрет в угол, почти сразу позабыв о нем. После смерти Модильяни к ней пришел торговец и предложил за картину тысячу франков — по тем временам огромную сумму. Мария согласилась. Если бы она не торопилась, то спустя несколько месяцев смогла бы выручить за портрет в десять раз больше.

Мария Васильева продолжала играть важную роль в жизни Монпарнаса и после окончания войны, но пик ее активной деятельности прочно связан с этим страшным периодом. Когда война закончилась, о ней стали вспоминать реже. Всеми забытая, она умерла в 1957 году в пансионе в Ножан-сюр-Марне.

Благодаря совету Марии, а может быть и Беатрисы, или, что вероятнее всего, под воздействием лишений и невзгод военного положения Модильяни окончательно расстается с мыслью быть скульптором. Сохранились свидетельства, по которым он стал посещать курсы рисунка в академии Коларосси, в то время как его встречи с Бранкузи становятся все реже.

Амедео никогда не переставал рисовать. Он всегда делал это с необыкновенной легкостью, изящно, но в этот период его линия приобретает мимолетность арабески, что станет впоследствии его фирменным знаком. Теперь он выбирает модели для-своих портретов, руководствуясь ее плавным течением. Габриэль Фурнье в своих воспоминаниях рассказал о том, как Модильяни, сидя в «Ротонде», искал модель: «Уверенно держащийся на ногах, с благородно откинутой назад головой, он входил и на несколько мгновений застывал, быстрым взглядом охватывая весь зал целиком». Таким образом он сразу выбирал модель, после чего садился напротив, открывал синюю папку и буквально одним движением, почти никогда, за редким исключением, не отрывая руку от листа, проводил на бумаге линию. За несколько мгновений рисунок был готов.