Модель инженера Драницина - [20]

— Значит, ошиблись. Выпустят дополнительно, отдельным листком. — И в глазах вставал огромный лист, на котором было жирно выведено «Тихон Петрович Кусачкин-Сковорода лишенец». Он жмурился и измученный шел домой.

Когда по вечерам Тихон Петрович читал газету и натыкался на хронику уголовных преступлений, ужас подступал комом к горлу и ему казалось, что и он тоже соучастник злодеяния.

Супруга Тихона Петровича — Агафья Ефимовна — была рыхлая, белотелая женщина, совершенно равнодушно относящаяся ко всему в мире, кроме еды.

На мужа своего она смотрела с сожалением и в тайне его презирала.

— С придурью он у меня, — жаловалась она соседкам, — с придурью. Никак его маленького маком опоили.

Однажды вечером Тихон Петрович читал центральную газету. Первым делом он отыскал отдел происшествий и зарубежную хронику. Замирая от любопытства и холодея от ужаса, прочел он краткую заметку о том, что в одной из стран в советском полпредстве был обнаружен адский снаряд. Следы вели к крупной белогвардейской организации «Союзу великого дела», решившей стать на путь террористических актов.

Прочитав заметку, Тихон Петрович по своему обыкновению попытался установить: нет ли какой-либо связи между таинственными преступниками из Праги и им, гороховским фотографом. Но даже его мозг, изощренный в подобного рода упражнениях, не мог найти связующих звеньев. Он строил невероятные догадки, но ничего не выходило. И это мучило. В голове досадно ныло.

Промаявшись около получаса Тихон Петрович решил выйти на двор подышать свежим воздухом. На дворе было пусто. Мутными пятнами маячило белье, от тусклого лунного света оно казалось не то зеленым, не то желтым. Где-то надсадно выла собака.

— Не к добру это, — решил Тихон Петрович и побледнел от страха. — Не к добру.

Гуляя по двору Тихон Петрович остановился, ему показалось, что у колодца что-то блестело. Он отошел в сторону. Действительно, в мутном лунном свете блестел какой-то предмет. Испугавшись до дрожи в коленках, Тихон Петрович на цыпочках подошел к колодцу.

Он обшарил темноту руками и наткнулся на что-то гладкое. Это был небольшой, потертый чемоданчик. Под ручкой тускло поблескивала металлическая пластинка с буквами СВД.

Дико вскрикнув, фотограф прижал чемодан к себе, по-лошадиному выбрасывая ноги, помчался домой.

— Ты что, угорел что ли, — встретила его жена, спокойно перемывавшая посуду. Но, взглянув на Тихона Петровича, она поняла, что случилось что-то из рук вон выходящее.

— СВД, — бормотал фотограф, — СВД.

— Тьфу, — сплюнула Агафья Ефимовна, — заладила сорока Якова. Что у тебя за чемоданчик?

Тихон Петрович положил чемоданчик и стуча зубами ответил.

— Во дворе на-а-а-шел.

— Во дворе, — недоверчиво протянула супруга, — а ну-ка открою. — Вооружившись ножом она наклонилась к чемодану. Язычок щелкнул и прыгнул вверх.

Внутри на темной обивке, тускло поблескивая никелем и медью деталей, лежал странной формы аппарат.

— А-а, — простонал Тихон Петрович, — адский снаряд.

— Ахти, господи, — ахнула Агафья Ефимовна, чуть ли не в первый раз в жизни теряя равновесие. — Адский.

Тихону Петровичу все стало ясно. Мозг удивительно услужливо связывал факты в одно страшное целое.

— Нет, ты пойми, — вскрикивал он, — ты только пойми. — Тряслась реденькая мочальная бородка, вздрагивала нездоровой синевой склеротическая жилка на виске, и костлявый палец прыгал по газетной заметке.

— Ты прочти только — «Союз великого дела». А как сокращенно будет по-советски? — СВД. А здесь что написано? — ткнул он пальцем в металлическую пластинку.

— СВД, — обалдело прошептала Агафья Ефимовна.

— Вот, вот, — почти торжествующе выкрикнул Тихон Петрович, — СВД. Значит, это и есть адский снаряд.

Глаза его блестели. Нескладная фигура выпрямилась. То, что его вечные страхи наконец оправдались, доставляло какое-то неизъяснимое, странное наслаждение.

Агафья Ефимовна, как подкошенная, опустилась на стул. В первый раз за всю жизнь она испытала подлинный страх.

— Так вот, — все больше и больше входя в роль, ораторствовал Тихон Петрович. — Вот явится к нам ГПУ и спросит: «Вы Тихон Петрович Кусачкин-Сковорода?» — «Я». — «А чем вы занимались до семнадцатого года?» — «Кустарь-одиночка». — «А что вы можете сказать касательно этого аппарата, откуда вы получили его и не есть ли вы член «Союза великого дела?» И пойдут, и пойдут...

— А потом-то что?— одними губами прошептала Агафья Ефимовна.

— А потом известно что — тюрьма, а то и расстрел.

Произнеся последнюю фразу, Тихон Петрович весь как-то осел, словно из него вынули кости и осталась одна мякоть. Все оживление и минутный пыл исчезли. Он отчетливо представил себя сидящим в тюрьме.

Всю ночь проговорили супруги, тяжело ворочаясь в постели.

— Тиша, а Тиша, а ежели его в колодец бросить, — шептала Агафья Ефимовна.

— Найдут, — угрюмо отвечал Тихон Петрович, — первым делом будут в колодце искать.

— А, может быть, в печь заделать.

— Как же можно, а ежели он там разорвется.

И только когда в щелях ставень закачался мутный рассвет, супруги решили закопать аппарат подальше за городом.

— Завтра ночью, — пробормотал Тихон Петрович.

— Завтра, — сонно ответила Агафья Ефимовна.