Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах - [168]

Собственно история ордена на территории Прибалтики не подвергается мемориализации. Нет памятников ни первым миссионерам и проповедникам, ни последним крестоносцам. Битва при Эрмесе 1560 г., в которой был окончательно разбит орден, никак не отмечена на местности, хотя эстонцы и латыши спорят, где именно она была (замок Эрмес сегодня стоит прямо на границе Эстонии и Латвии). Значит, обе стороны признают, что определенную ценность место битвы представляет. Все акты мемориализации, в которых задействованы объекты, восходящие к Немецкому ордену — это акты, связанные с проявлениями и демонстрацией локальных идентичностей. В остальном же память об ордене присутствует в коммерческой сфере: туриндустрии и ресторанном деле, производстве фирменного ликера «как в Средневековье» и т. д.

Подобная потребительская эксплуатация Средневековья при уменьшении роли медиевализма в формировании национального дискурса характерна не только для Прибалтики, но и для других стран, долгое время находившихся в зависимости от империй. Средневековье лучше продается, если оно вненационально. В этом, безусловно, проявляется влияние на медиевализм современной глобализации.

Конструирование исторических мемориалов: обретение могил средневековых правителей

Историческая память не может существовать без символического воплощения в физических объектах. В этом качестве выступают вещи, якобы принадлежавшие историческим деятелям, а также связанные с ними объекты на местности (могилы, храмы, светские здания, урочища и т. д.). При этом атрибуция далеко не всегда носит научно доказанный характер. На нее влияет историографическая традиция, основанная на поздней мифологии, романтическом национализме XIX столетия или политической конъюнктуре ХХ-XXI вв.

Ситуация осложняется тем, что конструирование вещей и памятников возникает очень рано. Как только приходило осознание значимости для потомков памяти о тех или иных исторических персонажах, начинали искать принадлежавшие им материальные символы. Если они не находились — их придумывали. Миф попадал в историографию и становился историческим фактом, обретая новую жизнь на страницах национальных историй и учебной литературы, становясь объектом культурно-исторического наследия, местом паломничества туристов.

Подобные процессы в целом характерны для рефлексии средневековой истории. Например, в Британии династией Тюдоров в XVI в. была востребована легенда о древнем английском короле Артуре, легендарном вожде бриттов в V–VI вв. В 1485 г. Томас Мэлори написал сочинение «Смерть Артура», в котором отождествил легендарную столицу Артура — Камелот — с резиденцией Тюдоров, замком Винчестер. После 1509 г. при короле Генрихе VIII (1509–1547 гг.) на рисунках встречаются первые изображения Круглого стола короля Артура. Что интересно, в центре стола была изображена роза — герб Тюдоров (сочетание алой розы Ланкастеров и белой розы Йорков, символ единения Британии после войны Алой и Белой роз 1455–1485 гг.), а находившийся в замке портрет короля Артура имел несомненное сходство с портретами Генриха VIII.

Сегодня Круглый стол короля Артура по-прежнему находится на стене в Винчестерском замке и служит главной достопримечательностью для туристов. Дерево, из которого он сделан, учеными датируется 1280-ми гг.[1127] Тюдоры в начале XVI в. просто приспособили круглую средневековую столешницу под свои идеологические нужды.

Похожая ситуация сложилась и с первыми славянскими князьями: существуют их могилы, в которых они не захоронены; связанные с ними места, в которых князья никогда не бывали, и приписываемые им вещи, которыми они никогда не владели.

Наиболее известные из раннеболгарских захоронений приписывают хану Кубрату[1128] (605–655 гг.) и его сыну Аспаруху (около 640–700 гг.). Они находятся на территории современной Украины. Первое из них, закрепившееся в историографии под названием «Перещепинский клад», было обнаружено в 1912 г. недалеко от Полтавы, в селе Малая Перещепина. Эта археологическая находка вызвала дискуссию в научном мире: одни исследователи не сомневаются в принадлежности могилы хану Кубрату, тогда как другие это опровергают[1129].

Несмотря на отсутствие единого мнения в научных кругах, в массовом восприятии принадлежность захоронения хану Кубрату почти не подвергается сомнению. В 2012 г. урны с землей с могилы были переданы в различные города Болгарии, а в 2017 г. в Малой Перещепине состоялся всеболгарский собор «Кан Кубрат собирает потомков»[1130].

Вознесенский археологический комплекс, который связывается с захоронением сына Кубрата — Аспаруха, был обнаружен экспедицией археолога В. А. Гринченко в 1930 г. Отождествление захоронения с Аспарухом также в научных кругах считается весьма спорным, но поддерживается некоторыми исследователями и находит живой отклик в обществе[1131]. Так, в 2010 г. по инициативе и при участии болгарской стороны в Запорожье была открыта памятная доска, посвященная Аспаруху[1132]. Как и в случае с ханом Кубратом, урна с землей с места захоронения была передана в Болгарию и в настоящее время хранится в церкви Св. Сорока Мучеников в городе Велико Тырново.