Млечный путь - [33]
Теперь за ней присматривает Генрих. На рассвете он ведет ее в поле и намечает участок, с которого она должна убрать капусту.
— Смотри, девка, — грозится, осклабившись, старый пьяница, — если не выполнишь норму, ни крошки еды не получишь!
В прежние годы капусту они убирали вдвоем с Валдисом, и было не так трудно. Нынче его нет. В самую страду, по разнарядке военных властей, Валдиса отправили с подводой на какие-то работы в город. Потому и выпало Нурании одной гнуть спину на капусте.
Труд однообразный, тяжелый. Правда, по сравнению с прошлыми годами, она управляется теперь половчее. Руки двигаются сами собой. Срезает она головку за головкой, проходит шагов пятнадцать, потом собирает вилки в корзину и выносит на край поля. Привычная работа. Только вот уже два года после неудачного побега у Нурании побаливает сердце. Если бы не это! Но жалеть ее некому, надеяться не на что. За весь день ей дают отдохнуть всего полчаса, и то лишь во время обеда, который и обедом-то нельзя назвать: кусок черствого хлеба, объедки с хозяйского стола, кружка воды...
Вечерами она чуть не ползком добирается до своей каморки и долго не может заснуть. А уснет — снова едет на велосипеде: мелькают деревья, крытые черепицей дома, подводы... Из последних сил нажимает Нурания на педали, и кажется ей, что не по земле катится велосипед, а летит по воздуху, низко-низко над полями и лесами, и нет конца этому полету в неизвестность. Просыпаясь, долго лежит с открытыми глазами, всегда сухими, потому что слез нет — все уже выплаканы.
Горько упрекала она себя за свою наивную веру в рабоче-крестьянскую солидарность. Нет у нынешних немцев этого чувства! Все они враги. И не средь белого дня надо было отправляться в путь, а темной ночью. Да змеей проползти по опасным местам, быть хитрой и чуткой, как лиса.
Лежит она без сна и думает еще и о том, что отчаянное сопротивление заставы в первый день войны может остаться неизвестным. А люди должны знать о гибели Зарифа и его товарищей, о расстреле фашистами раненых красноармейцев, больных женщин и Марии, о том, как Нурания лишилась своих близнецов Хасана и Хусаина. Кто, если не она, расскажет миру об этих страшных событиях?..
Часто во сне она видит рыжую молодую немку, слышит ее визгливый голос. «Я — Германия!» — кричит немка, оскалив крупные, желтые, как у лошади, зубы, и пытается схватить Нуранию за горло. Да, от такой Германии не дождешься пощады. А другой, похожей на Сабину, видно, нет вовсе. Да и у бедной Сабины еще в прошлом году отняли хутор, а саму ее отправили куда-то в «трудовой лагерь». Сделали это по доносу проклятой Марты и кривого жандарма, якобы за пропаганду против фюрера. Теперь, как говорил Валдис, на хуторе Сабины тот одноглазый и хозяйничает. Так устроена здешняя жизнь — на взаимной слежке, на доносах на тех, кто посмел бы хоть слово сказать против фашистов. Наверняка тот немец, его жена и дочь тоже боялись друг друга, потому ни один из них не захотел помочь беглянке.
...Они тогда отвели Нуранию в полицию и, захлебываясь от гордости, рассказали о своем патриотическом подвиге. Можно было подумать, что не батрачку чью-то поймали, а иностранного разведчика, вооруженного до зубов шпиона. Особенно бесновалась молодая немка, как оказалось, не дочь, а невестка стариков, жена воюющего в России солдата.
Полицейский чиновник быстро установил личность беглянки и запер ее в комнатке с зарешеченными окнами. Утром на взмыленных лошадях приехала за ней Марта. С ней были Валдис и Генрих.
Вид у Марты был ужасный: тонкие бескровные губы дрожат, на лице не красные даже, а какие-то зеленовато-бурые пятна. Особенно страшны побелевшие от ненависти беспощадные глаза. Увидев Нуранию, понуро стоявшую у стола полицейского, Марта чуть не задохнулась от злости и ударила ее резиновой палкой по голове. Если бы не помешал Валдис, она могла забить беглую батрачку насмерть.
— Не нужна мне эта тварь, отправьте в Дахау! Я не за ней, а за велосипедом приехала. Сыночка моего, Йозефа... — гладила она машину, словно ребенка ласкала, и замахивалась на Нуранию. — У-у, воровка проклятая!..
Услышав слово «Дахау», Валдис начал уговаривать ее:
— Подумайте, фрау Марта, ведь самая страда. Дел по горло...
— Боишься, все на тебя ляжет?! — не сдавалась она.
Но тут и Генрих поспешил на помощь Валдису. Поначалу-то он, выслуживаясь перед хозяйкой, наскакивал на Нуранию, топал ногами, брызгал слюной. А тут вдруг смекнул старый лентяй: уйдет бессловесная батрачка — прощай вольное житье. Вот и полез со своим советом:
— Надо подождать, Марта. Сам буду караулить ее.
Марта отмахнулась от него, как от мухи. Ткнула палкой Валдису чуть не в лицо:
— Смотри же у меня! Убежит еще раз, и тебя не пощажу! Все вы свиньи...
Глаза у Валдиса потемнели, кулаки сжались, но промолчал старик, сдержал себя. Ему было важно отстоять землячку, а обиды, оскорбления — дело привычное, брань на вороту не виснет.
Так вернули Нуранию на хутор...
Случись тогда кому-нибудь из довоенных знакомых встретить Нуранию, он бы ни за что не признал ее, прошел мимо. Улыбка покинула ее смешливое лицо, глаза потухли, во всем облике, в движениях — безмерная усталость, тупое равнодушие. Она уже не обращала внимания ни на окрики Марты, ни на петушиные наскоки Генриха, даже неутихающая боль во всем натруженном теле мало заботила ее. Единственное желание — добраться после работы до жесткой постели и забыться коротким, беспокойным сном.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».