Млечный Путь - [12]

Сперва, настроение было тихое. Бушмаров брат, растроганный и благостный, вспомнил своего хлопчика:

— Бывало, в нем вся утеха. Приедешь домой, распряжешь коня, а он под ногами вертится, помогать лезет. Другой раз и прикрикнешь на него, и подзатыльник дашь за баловство, а как помер, дак сам взял бы и лег вместо него в гроб, абы только поднять его.

На лице его засветилась скорбь. Бабы заплакали, утер слезы и сам Бушмаров брат. Так прошли поминки. А когда стали расходиться и вышли на крыльцо, тот же самый Бушмаров брат не стерпел:

— У меня отрезали половину всей земли. Да я ладно! Только что на аренду сел было, а вот он!

Брат ткнул пальцем в Лявона:

— Он вот! Весь свой век аренду платил.

И сам же подвел итог:

— Ничего не зробишь!

— Как это не зробишь! — взревел Бушмар.

— Может, и можно что зробить, — хитро сказал старый Винценты.

V

Смеркалось в лесах. Густело теплое небо. Цедились предвечерние луговые туманы.

Речка влилась уже в свои берега, текла тихо-тихо. Могуществом весны преисполнены были леса и поле.

Бушмарова фигура чернела над речкою.

Он снова остался один. Брат уехал на третий день после похорон матери. Бушмар же еще несколько дней, выбитый из своей колеи, не задумывался ни над чем. Амиле рядом с ним было не по себе, каждый вечер она оставляла его на хуторе одного, ночевать уходила в деревню. Может, потому, что Бушмар теперь пуще прежнего замкнулся в своем молчании.

— Я думаю бросить службу, — сказала как-то Амиля.

Он или не расслышал, или просто промолчал.

Во мраке высокая фигура возвышалась над речной излучиной. Человек молчал, как молчало все вокруг него. Долго маячила высокая фигура. Мрак сгустился, небо еще на зажгло звезды.

Человек оглянулся и пошел медленно назад. Хрящи его носа шевелились, брови съехали низко и срослись.

Маленькая женщина шла по траве. В руках она несла башмаки, от работы порозовело лицо. Она шла, чуть ли не бежала от гумна. Свободной рукой поправляла волосы и глядела куда-то поверх всего. Она повстречалась высокому человеку. На одно мгновение глаза их встретились, но человек отвернулся и взошел на высокое крыльцо. Женщина ссутулилась от этого взгляда мужчины, еще больше заторопилась. Вот она сидит на крыльце и обувается. Медлит, вытирает ноги о мокрую траву. Тихо вокруг, никого нигде нет. Женщина встала, она уже готова была отправиться в путь.

— Дак я пошла уже, завтра на зорьке приду, — громко произносит она то же самое, что и каждый день в эту пору.

Но почему-то все еще медлит. Еще нагнулась — поправить шнурок. Шнурок завязывается что-то слишком долго, вдруг рвется, и его надо связать. Идет женщина медленно, опустив голову, держится прямо, словно все еще чувствуя на себе тот мгновенный взгляд.

Она проходит мимо разваленного амбара; пахнет от него прелой соломой и весенней плесенью. Тут женщина пошла быстрей. Но человек выбегает на крыльцо и громко зовет собаку:

— Галас, Галас!

Женщина видит издали, как через двор мчится к хозяину собака, как сам хозяин сходит с крыльца. Она останавливается и смотрит: а может, там случилось что, она ведь тут одна всю работу по дому делает, может, чего и не доглядела.

А человек уже прогнал от себя собаку и шагает через двор. Вот пошел он быстро. Она очень медленно сворачивает к дороге и идет себе: она ведь уже попрощалась — сказала, что уходит.

За воротами стремительный топот могучих ног настиг ее. Она не оглянулась, но чувствовала всем существом дыханье чужого вихря. И тогда с острой, непобедимой, мучительной и страшной радостью ускорила шаг, что-то бездумно угадав в этом. И тут же почувствовала, как подхватил ее этот чужой вихрь. Бушмаровы руки подняли ее высоко, от звериного его дыхания волосы из-под платка щекотнули лицо. Слабость и внезапная страсть потрясли ее. Вместе с тем ласковая хитрость отразилась на лице ее.

— Я чуть не вернулась, думала, случилось что, — шепнула она и умолкла совсем.

Бушмар через весь двор бегом нес ее назад на руках.

Через полчаса она лениво вышла на крыльцо. В распахнутых дверях вскоре появился за ней Бушмар. Она сошла с крыльца, очень медленно и по-прежнему молча направилась в деревню к брату или только сделала вид, что идет туда. Бушмар сбежал с крыльца за нею. И с трех шагов снова подхватил ее на руки. Хитрая женская улыбка легла на лицо ее. Она взмахнула руками, высвободив их из-под Бушмаровых, запрокинула голову и обняла его за шею. Бушмар понес ее снова в хату.

VI

Лопоухий, белоусый, старый Винценты стоял за лесом на дороге. Амилин брат подходил к нему по вспаханному полю. Лицо старого Винценты прозрачно розовело на ветру, недавно побритое, гладенькое. Амилин брат едва волочил ноги по тяжелой, нарезанной ломтями пахоте.

— Отполз Бушмар за лес, — сказал Амилин брат.

— Напали на человека, — отвечал Винценты.

— Ему одному хватит.

— Может, и хватит, а может, и нет. С той стороны леса тамошние еще подбираются. Этак, глядишь, и отхватят всю гору.

Винценты задумчиво сплюнул, утер рукавом усы. Лицо его на ветру еще больше порозовело и разгладилось. Казалось мокрым. Полем, из-за кустарника, шли люди. Амилин брат воткнул в землю подальше от дороги колышек, подмигнул старому Винценты. Тот отошел подальше от дороги, держа под мышкой заготовленные колышки. Мужики с поля подошли к дороге.