– Держи! – Жанна уверенно протянула азиату стакан с ромом и немаленький кусок хамона. – Давай не ссориться.
– Даже не знаю, что сказать. – Азиат на секунду завис. – Если это для налаживания отношений, то спасибо. Если это оскорбление, то промолчу – ты женщина.
– Не оскорбление, – недоумённо повела бровью Жанна, искренне не понимая подоплёки. – Делюсь!
– Хм… Тогда спасибо, откажусь, – чётко, но вежливо ответил азиат. – И тебе не советую, извини за менторство. Ни того, ни другого. Это алкоголь и свинина.
– Ну да, – удивилась Жанна, – а что такого?
Объясниться у азиата, однако, не вышло.
– Ч-чёрт, и от обезьян бывают проблемы, – деланно огорчилась именно в этот момент Виктория, «подогревая» Монни и Дэвида.
Последний уже обошёл «стол» и без разговоров хекнул, махнув кулаком.
Мимо головы азиата, сделавшего маленький шажок назад и в сторону.
Самого Дэвида закрутило по спирали и унесло руками «на стол» (на самом деле, на брезентовую накидку, этот самый стол в траве заменяющую).
– Вот бл… – забормотал Дэвид, ворочаясь среди бутылок и перевёрнутой им части консервных банок.
– Э-э-э, ты чего?! – Монни, увидев проблемы товарища, резко сменил курс и наклонился, беря Дэвида подмышки и помогая тому подняться.
Они были ещё не настолько пьяны, чтоб настолько не стоять на ногах. Видимо, действительно промахнулся, подумал Монни.
– Ты ж труп теперь, – обратился он, подступая вплотную к азиату.
Вместо ответа, со стороны азиата перед лицом Монни неожиданно возник кулак, ломая ему носовой хрящ и на секунду перехватывая зрение (в глазах так и полыхнуло темнотой на мгновение).
Не обращая внимания на чуть согнувшегося Монни, прижавшего ладони к лицу, азиат подсел под кулак Дэвида, уже летевший ему навстречу. Затем пацан оказался головой возле локтя Дэвида и всадил свой кулак навстречу, прямо над локтевым сгибом.
Дэвид был покрепче Монни и стоически выдержал удар в голову, отмахнувшись в ответ правой рукой (и снова промазав).
Происходящее с этого момента, конечно, никому не казалось правильным. Понятно, что азиат никому ничего плохого, по большому счёту, не сделал. Первым.
Но «Все за одного» – это не просто слова. На четвёртом курсе, все кадеты знали: за своих надо стоять любой ценой, сколь бы те ни были неправы. Если речь о конфликте с чужими, по крайней мере.
Кто прав, в итоге будет неважно. Важно, что курс является единой семьёй, трогать членов которой никому «снаружи» не позволяется. Чужим, по крайней мере.
И ладно бы, речь шла о каком-нибудь чмошнике из коллектива, это бы ещё могли «пропустить» (хотя именно такой категории в Корпусе не водилось: любому будет проще перевестись в другое место, чем доучиться с таким реноме и в таком статусе). Но Монни и Дэвид были весьма уважаемыми кадетами курса, потому, если разобраться, выбора особого не было ни у кого.
Дальнейшее напоминало какой-то гротеск. Половина присутствующих парней, толкаясь и горячась, в первую минуту не смогли ничего сделать одному человеку (правда, будучи выпивши).
Те из девочек, кто был потрезвее, заметили и сообразили: новенький просто что-то понимал в обычном боксе и, постоянно перемещаясь, не оставлял перед собой более одного человека.
А в Корпусе сильных в боксе не было. Более того: в дальнейшем, имея дело со сложной электроникой (в том числе, работая пилотами), кадетам настоятельно не рекомендовалось занятие любыми контактными видами спорта, опасными потенциальным травматизмом головы. Не то чтоб формально закреплённое, но табу всё же существовало: «боксёров и всякое прочее карате» старательно отсеивали ещё на этапе приёмной медкомиссии. Не афишировалось, но особо и не скрывалось.
– Ты смотри, какая обезьяна боевая, – подбросила дров в огонь Виктория, обращаясь ко всем присутствующим. – Кажется, мы проигрываем.
Дэвид проревел что-то нечленораздельное и подхватил с брезента пару бутылок. Монни повторил следом за ним.
Далее к стеклянной посуде потянулись прочие присутствующие мужского пола.
– И комм у него новый, – ни к кому не обращаясь, в тишине добавила Виктория. – И «вездеход» не по чину…
Когда четверокурсницы испуганно сдвинулись в сторону, а четверокурсники направились к азиату на второй раунд с бутылками в руках, тот пробормотал под нос что-то, оканчивающееся на «…Rakhim»[24].
Из его планшета, висевшего на животе, в его руках появились два ножа. Один из которых тут же воткнулся в предплечье ближайшего кадета.
* * *
Безопасник с самого начала прекрасно знал о стихийной «вечеринке» четвёртого курса. На то и «негласный аппарат» никем не отменялся, и технических средств наблюдения на территории хватало.
Естественно, вмешиваться он до поры не собирался, поскольку и себя молодым помнил. Кроме того, в результате таких нечастых нарушений, у него периодически появлялся компромат на разных кадетов (который, при определённой удаче, можно было использовать дальше сразу в трёх направлениях).
«Поляна» за живой изгородью в углу территории была укромным местом только в наивном воображении кадетов. На самом деле, тройка камер там (и на подступах) «на всякий случай» стояли давно.
Все замаскированные камеры на территории (общим числом под два десятка, расположенные в аналогичных интересных местах) подавали сигнал, при желании, и на комм безопасника.
