Митька - [10]

Он уже ничего не желает, ничего от жизни не ждёт. Даже космос не занимает — телескоп на полке пылится. А ведь только там, в космосе, все самое настоящее происходит. Он листал толстую диссертацию, показывал Наде схемы, расчёты, тыкал в графики пальцем. Круглыми от удивления глазами Надюша смотрела, всё–всё понимала… «Какой ты… умный!», — выдохнула. Судорожно провела рукой по его голове…

Вера никогда диссертацию не листала, только тряпкой пылинки сметала…

Виталий осторожно встал, прошёл на кухню. В коридоре обо что–то споткнулся. Не включая свет, вышел на балкон. С наслаждением затянулся…

Он уже не помнил, когда в последний раз курил, — Вере не нравится сигаретный дым. Она все время комнаты проветривает, чистый воздух впускает. Здесь курить можно. Надя совсем другая — не как Вера: сочувствует, понимает. Смотрит преданно. Настоящий друг. И не заморачивается на быте.

Виталий огляделся. Осмотрел неприхотливую, неубитую эстетическими изысками кухоньку одинокой Надюши. Ни занавесок воздушных, ни посуды чистенькой. Просто, скромно — суровая правда жизни. Только голая суть…

Кружевные салфетки, вазочки и прочая мещанская мишура у Надюши не значились. Изведены рукой хозяйской, как класс. Торчит на подоконнике буржуазный фикус — и тот засох, загнулся за ненадобностью. Истреблён. Сгинул.

Он вспомнил, как вчера, собирая на стол, Надюша суетливо кинула на стол скатёрку, стараясь угодить. По ней Виталий узнал Верин узорный почерк. На ажурную скатерть, связанную его женой, Надя выставляла нехитрый ужин. В возбуждении кромсала сыр, колбасу и складывала толстые куски на выцветшую тарелку.

В отблеске фонаря он увидел на столе среди плетистых розочек, связанных Верой, блюдце с окурками, откупоренные бутылки, вскрытые консервные банки… и опустошённую мутную тарелку.

Вспомнил вчерашнего цыплёнка в духовке и сглотнул слюну.

В тёмном небе ярко сияли звезды. Он привычно отыскал на небе Кассиопею, Медведицу. Соединил крайние точки ковша и добрался до яркой холодной леденящей Полярной звезды… Вспомнил, как дочурка хохотала, поднимая ручонки к небу, когда он показывал. Не могла понять малышка, где там Мишка спрятался…

На кухню испуганно заглянула Надюша.

— Я думала — приснилось… — Нежно обняла Виталия, прижалась. Он ощутил её желание.

Любил неохотно, вяло. Монотонно двигался, отмечая, как жёстко впиваются его ноги в тощие Надюшины бедра, как крепка её спина и остры локти — неудобно лежать. Коленки — чёрствые корки — скребли бока.

Вспомнил Веру — мягкую, пушистую, сладкую…

«Дорогой Эдуард!

Прошу Вас о свидании. Я попала в затруднительное положение. Прошу оказать мне дружескую поддержку. Жду Вас сегодня в 18.00 на прежнем месте»

Вера шла на свидание в твёрдом намерении объясниться с Эдуардом и покаяться.

У входа в клуб увидела его высокую фигуру в элегантном пальто, и опять её сердце зашлось от радости. В руках мужчина держал розы.

Усилием воли Вера отогнала волнение, вдохнула — выдохнула, заставила себя дышать спокойней, на секунду прикрыла глаза, пытаясь потушить блеск. Призналась себе, что она не — Юля.

Аутогенная тренировка дала результат — вскоре она почувствовала себя в своём весе и возрасте.

Она собралась было подойти к Эдуарду и представиться, как ему позвонили.

— Да, малыш! — ласково ответил он в трубку. — Я сегодня поздно. Совещание, партнёры, — Эдуард в недоумении взглянул на незнакомую женщину, прислушивающуюся к разговору. — Не грусти. Я с тобой. Страстно целую… Вы что–то хотите спросить? — с недовольным видом обратился к Вере.

— Вы Эдуард?

— Эдуард! А вы, собственно… — Он удивлённо смотрел, не узнавая.

— Я Вера — мама Юли, — представилась Вера и протянула руку.

— Очень приятно, — сказал Эдуард, немного смутившись, и обворожительно улыбнулся. Взял её руку, накрыл своей ладонью.

«Какой деликатный!» — подумала Вера.

— Вам звонили… Малыш — это ваша жена? — бестактно спросила.

— Да, — помедлив, ответил. — Гражданский брак. — Добавил поспешно: — Без формальностей, без обязательств.

— Очень современно.

Они, изучая, смотрели друг на друга.

— Мне тоже есть что вам сообщить, — наконец сказала Вера и вынула из его ладоней руку. — Может, пригласите? — Она показала на вход.

— С удовольствием! Но как же Юленька? Что–то случилось?

— Она не придёт.

— Очень жаль. Я очень рассчитывал… А собственно, что произошло?

Вера шагнула в темноту клуба.

В полупустом помещении приглушённо звучала музыка. Публика только съезжалась. Музыканты на сцене монтировали установку. Невидимы–неслышимы, по залу порхали официанты, расправляли на столах накрахмаленные скатерти, раскладывали салфетки, начищали приборы.

— Вы очень похожи с Юлей, — Эдуард разглядывал Веру.

— Родственники, — улыбнулась она. Не знала, с чего начать разговор. — Это я вам написала, Эдуард — не Юля. Я вас пригласила на свида… — Она не договорила. — На совещание, — поправилась.

— Может, вина? — предложил он. — Да, это вам, — протянул розы.

— Пожалуй, вина. С удовольствием, — Вера вдохнула аромат букета. Отметила, что розы не пахнут. — Чудные цветы. Спасибо.

Эдуард едва заметно кивнул напыщенному официанту. Уловив просьбу, тот кинулся к столу.